Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!
Шрифт:
Судя по перекошенному лицу жены бакалейщика, которая лихорадочно листала устав конкурса, — не упустили.
— Я должна написать заявку, правильно? У вас не найдется пера?
— Не найдется! — рявкнула она, отрываясь от бумаг.
— Не страшно, у меня свое.
Я вытащила из корзинки перо и подняла брови.
— Участников и так слишком много! — Жена бакалейщика, имени которой я, хоть убей, не могла запомнить, решительно хлопнула ладонью по стопке листов. Не такой уж большой, к слову. Учитывая, что вдобавок к денежному призу идет аж целая туша кабана. И яблоки!
— В правилах конкурса нет ограничений по количеству участников.
— С чего ты взяла?!
— Я читала правила. А ты?
Она сжала зубы, Долорес отобрала у нее устав и с упорством кабанихи, которая роет рылом грязь, принялась его изучать.
В конце концов она откинулась на спинку стула и прищурилась.
— Ну так как? Кто-нибудь примет у меня заявление?
Я потрясла пером в воздухе. Долорес посмотрела себе за спину и торжествующе воскликнула:
— Ага! Уже три часа дня! — она ткнула на стоящую на столе табличку. — Не успела, прием заявок закрыт. Говорила же — убирайся отсюда!
Я перевела взгляд ей за спину, где на стене в самом деле висели часы, а потом — на картонную табличку на столе, которую сначала не заметила.
“Прием заявок — до трех часов пополудни!”
Твою… твою… твою мать! Мне… мне конец.
— Я же… Я пришла заранее! — по-детски запротестовала я. — Это вы полчаса читали правила и…
— Ничем не можем помочь — мы закрыты! — ухмыльнулась жена бакалейщика.
— Я не уйду отсюда, пока вы не примете у меня заявление!
На глаза наворачивались слезы — глупые, отчаянные! Я так старалась, так много делала, придумала целый план для того, чтобы постепенно ввести детей в жизнь города, я даже заручилась поддержкой Мелиссы — и из-за такой мелочи все сейчас пойдет прахом! Я просто... я просто не знала. Аб даже не счел нужным сказать мне о заявках, потому что любой горожанин знал: заявиться можно в любой момент, хоть за пять минут до конца конкурса. На это всегда смотрели сквозь пальцы. Нужно было учесть, что для неблагих правила строже.
Как глупо! Вот я идиотка, ни с чем не могу справиться, и из-за меня сейчас…
— Тогда уйдем мы, — припечатала Долорес и принялась собирать бумаги со стола.
К ней, поспешно и едва не сбив задницей стол, присоединилась жена бакалейщика.
— Но… вы же… как же… я…
Мне нужно взять себя в руки! Я не имею права быть слабой! Я отвечаю за моих детей — и ради них обязана из кожи вон вылезти. И уж точно я не имею права наматывать сопли на кулак!
— Но…
Но сейчас эта мелочь, как последняя капля после многих месяцев отчаянья, пренебрежения, безрезультатной борьбы совершенно выбила меня из колеи, так что я, как последняя идиотка, могла только стоять и хлопать глазами. Нужно собраться!
Ничего. Я должна просто… пойти к Абу. И… мы что-нибудь придумаем. Может, на следующий год или… Да, на следующий год. И уж тогда-то я так по-глупому не попадусь!
— И в лавку нашу больше не приходи! — рявкнула жена бакалейщика. — Ишь, повадились уроды! Я тебя…
— Что? — раздался за моей спиной вкрадчивый мужской голос.
Обернувшись, я увидела генерала
— Что — ты ее? — повторил он, задвигая меня себе за спину и упираясь ладонями в стол, нависая над всеми троими женщинами, как скала. — Давай, договаривай.
Его тихий голос заполнил собой холл мэрии, оттолкнулся от стен и оставил после себя мертвую тишину.
— А ты нас не пугай! — взвизгнула Долорес. — У нас все по правилам! Ишь, урод выискался! Думаешь, мы тебя боимся? А ну как скажу, что ты без метки щеголяешь — а? Что будешь делать? Думаешь, никто не знает? Рот-то не разевай! И знай свое место.
Генерал Реннер наклонил голову и издал странный звук — больше всего было похоже на волчий рык. Или… ну да. Или на драконий.
— Ты смеешь мне угрожать? Кто. Ты. Такая?
— Я человек! В отличие от…
Снова странный рык — после которого повисла тишина, а с лица Долорес схлынули все краски.
— Заявку. Приняла.
Долорес затряслась, и тут вмешалась жена бакалейщика:
— А ты тут не командуй! Время прошло уже! И…
— Хочешь, чтобы я к мэру сходил — узнать его мнение по этому поводу? Или мы тут на месте разберемся?
Судя по тону и по тому, как побледнела жена бакалейщика, он снова осклабился. Я помнила, что смотрелось это в самом деле угрожающе. Правда, в последний раз я видела это выражение на его лице, когда они дурачились с Дереком.
Только в этот момент я сообразила, что генерал Реннер, который дурачится с неблагим мальчишкой, пока тот в облике виверны его “атакует”, уже давно не кажется мне чем-то странным.
Когда это произошло?..
— З-з-знаешь что… — завела Долорес, и тут вступила в дело та самая женщина с мышиными волосами, которая до этого молчала:
— Честное слово, что вы тут устроили? Давайте сюда вашу заявку. Не написали пока? Образец нужен? Бумага? Перо, вижу, есть.
Он посмотрела на меня из-за плеча генерала Реннера светлыми глазами слегка навыкате.
Я лихорадочно кивнула, потом покачала головой, потом опять кивнула.
Генерал Реннер посторонился, давая мне подойти к столу. Я трясущейся рукой потянулась к образцу и пыталась дождаться, пока буквы перед глазами перестанут расплываться.
До сих пор не верилось, что сейчас все решится.
Еще бы слова не перепутать!
— Вот ты дуреха, Мириам! — напустилась на женщину Долорес. — Твой ходит к этой прошмандовке — а ты и рада!
— Что ты несешь? Роди чинил в том доме канализацию — и все. И заплатили ему, между прочим, быстро и весьма неплохо! Мы всем довольны! Нужно будет — еще зовите!
Последняя фраза предназначалась мне.
— Все они что-то чинят, — упрямо заявила жена бакалейщика.
— Да что вы городите такое?! Сами на себя не похожи! Я же вам говорила — обычный дом, обычные дети, разве что неблагие! Роди сколько дней туда ходил — ничего такого, о чем вы в городе болтаете, не заметил! Леди Иви, вот тут распишитесь!