Хозяйка собственного поместья

Шнейдер Наталья

— Где сейчас эти драгоценности? В семейном тайнике? — продолжал гнуть свою линию Стрельцов.

— Зачем нужны тайники, если магия может показать все, что скрыто? — не поняла я.

— Тайники делают, чтобы не вводить в соблазн чернь и случайных гостей, — улыбнулся урядник. — Магия действительно может показать все.

Но если так… «домовой» выходил из отцовского кабинета. И вполне мог искать тайник. Пропади оно все пропадом, все мои предположения рушатся!

— Я не пытаюсь убедить вас, что вы зря решили, будто в вашем доме ищут давно и преступник всерьез

верит в клад. Но я должен учитывать все возможности. В том числе и что кто-то забирался к вам всего лишь один раз, изба загорелась от небрежности пьяных работников, а желание Евгения Петровича отдать вас под опеку супруга — лишь способ вывезти вас из дома, плохо влияющего на ваше здоровье, и заодно сильнее сблизить вас.

— Тоже мне, семейный терапевт нашелся! — не удержалась я.

Стрельцов вопросительно посмотрел на меня, я заулыбалась как дурочка, лихорадочно соображая, что сказать. Вот уж точно, язык мой — враг мой.

— С его стороны было бы очень бестактно предположить, будто наша семья нуждается в лечении, — сказал Виктор. — Я не мог бы желать лучшей жены, чем Анастасия Павловна.

Не знаю, чего мне стоило не уронить на пол челюсть. Даже исправник изумленно моргнул. Быстро справился с лицом.

— Рад за вас. Но вернемся к вашему делу. Повторяю, не исключено, что ищут именно ваши драгоценности. Где они сейчас? Если вы взяли их с собой, я бы посоветовал Виктору Александровичу не пренебрегать защитными заклинаниями в доме, а возвращаясь в деревню, держать оружие наготове. В соседнем уезде три месяца назад ограбили усадьбу, убив хозяина дома, не вовремя проснувшегося.

— Я не взяла их с собой. Оставила в усадьбе. В подполье, — призналась я.

Стрельцов удивленно поднял брови, Виктор замер, повернувшись ко мне. С кончика пера упала капля. Муж, досадливо поморщившись, взял чистый лист.

— Неожиданно, — сказал Стрельцов. — Никто не станет искать на черной половине дома.

В этом я уверена не была: профессиональные воры наверняка знают все возможные тайники. С другой стороны, профессиональный вор вряд ли поедет по деревенским усадьбам. В чем-то исправник снова был прав: в этом мире слишком сильно разделение между сословиями, и нормальной барыне вряд ли придет в голову прятать золото в картошке.

— Но что если прислуга на них наткнется?

— Я завернула их в водонепроницаемую ткань, присыпала землей, а сверху насыпала картошку. Просто так не наткнется.

— Если вор попадется в нашу ловушку, то дело действительно в мифическом кладе, — вмешался Виктор. — Вся округа знает, что я повез супругу в наш городской дом, всем, кроме черни, известно о гастролях императорского театра, и естественно было бы предположить, что она возьмет с собой украшения. Я и сам думал…

Кому естественно, а кто о них и не вспомнил. И Марья так старательно подсовывала мне платья и шляпки, но ни слова не сказала о бриллиантах.

— Признавайтесь, Анастасия Павловна, вам кто-то написал, что государыня императрица на последнем балу появилась без украшений и эту моду немедленно переняла вся столица, — сказал граф.

Я

загадочно улыбнулась — признаваться, что я за всю жизнь так и не научилась носить что-то кроме серег, не стоило.

— Лучшее украшение дамы — скромность. — Я попыталась смущенно потупиться. Получилось так себе. Виктор ухмыльнулся, пользуясь тем, что его вижу только я.

— Лучше и не скажешь, — Во взгляде Стрельцова промелькнули веселые искорки, которые я предпочла не заметить, так же как он предпочел не тыкать меня носом в поведение Настеньки. Мне хватило ее комнат, чтобы понять: скромностью она определенно не отличалась. — Жаль, что далеко не все дамы согласятся с вами. Поэтому вряд ли новая мода продержится долго.

Значит, с делами покончено. Еще несколько минут мы разговаривали ни о чем, чтобы, поблагодарив хозяина за беседу, наконец откланяться.

— Ты в самом деле не взяла с собой драгоценности? — полюбопытствовал Виктор по дороге домой.

— В самом деле. — Я сокрушенно развела руками. — Мы так внезапно собрались, а в голове было столько забот, что я о них и не вспомнила.

— Мне казалось, что первое, о чем вспомнит любая дама, собираясь в поездку, это наряды и драгоценности, — задумчиво произнес он.

— Значит, я не «любая», — улыбнулась я.

Виктор рассмеялся.

— Конечно, ты не любая.

Он сжал мою руку и не выпускал ее до самого дома. По дороге мы молчали. Я увлеченно разглядывала город и людей, жалея, что под шубками дам не увидеть нарядов, а капоры скрывают прически. О чем думал муж — не знаю, но время от времени мы встречались взглядами и улыбались друг другу, как школьники.

В этот раз нас встречали Алексей с Васей. Дворецкий принял мою одежду, лакей не слишком уверенно подхватил вещи Виктора, но тот словно бы не заметил этой неуверенности.

— Чем собираешься заняться до ужина? — спросил муж. — Может, посидим в гостиной, я почитаю, ты поиграешь. Мне нравится, как ты играешь, и голос у тебя чудесный.

Я прикусила губу.

— Не уверена, что смогу сыграть для тебя. После болезни и грубой работы руки уже не те, и многого я не помню.

Муж привлек меня к себе, коснулся губами волос.

— Ничего. Если не получится, начнешь разыгрывать гаммы, потом этюды, и к новому сезону все вернется.

— Спасибо, — улыбнулась я. Напоминать, что дома мне не на чем тренироваться, не стала. В конце концов, сейчас у меня полно других проблем.

Виктор взял меня за руку, повел в гостиную. Неужели прямо сейчас хочет проверить? Как же отвлечь его? Есть, конечно, один безотказный способ, но хорошего понемножку.

— Еще я хотела поговорить с Аглаей. Что приказать готовить на завтра?

— Обычно она или Жан приносят мне расклад блюд на неделю и перечень нужных продуктов с ценами, чтобы я дал им денег. Аглая заходила днем, пока ты была у себя, и получила все необходимые распоряжения.

— А к какому распорядку дня ты привык? — Неужели, чтобы отвлечь его от музицирования, придется все же прибегать к крайним мерам? Не то чтобы я сильно возражала… — Расскажи.