Хранительница меридиана
Шрифт:
— Этюдный конец. Мат в четыре хода. Вы москвич? — спросил он Грина.
— Москвич.
— Дайте мне ваш адрес. А как только вернетесь из лагеря, непременно приходите в шахматный клуб.
— Спасибо, — сказал Грин.
— Это вам спасибо. Очень красивая партия. — Вдруг мастер погрозил пальцем. — А хитрецы вы, ребята. Самого хорошего игрока на Камчатку посадили.
Шиков покраснел.
— Да нет, — сказал он. — Мы сами не знали.
— Ну, ну, — засмеялся мастер и вспомнил о Тарасове.
— Что
— Да ничего, — сказал тот. — Сдаюсь. А Грина уже терзали болельщики.
— Гринчик, ты чудо! — ахала Лида.
— Кто же мог знать? — твердил Шикоз. Раздвинув ребят, подошел Александр Сергеевич.
— Поздравляю, Грин.
Он пожал ему руку и, выйдя из окружения, позвал Петю.
— Сбегай на кухню. Скажи поварам, чтобы они для победителя приготовили королевский пирог.
Как только в палатах потушили свет, Грин перебрался в постель к Сашке Шикову.
— Саша, мне надо с тобой поговорить. Только если я скажу что-нибудь… Ну, в общем какую-нибудь чепуху, ты не будешь смеяться?
— А ты не говори чепухи.
— Нет, я хочу сказать об очень важном. Только ты все равно не смейся, ладно?
— Хорошо.
— Вот скажи мне… Ну вот, если тебе нравится человек, а он не знает об этом… Как ему сказать?
— Проще простого.
— Да, но если этот человек — девочка?
— Если девочка? Не знаю, Грин. Я вот тоже никак не скажу.
— И ты с ней давно знаком?
— Давно. Уже три года.
— И никак не скажешь?
— Никак.
— А может, ей записку написать? Ты напиши, а я отнесу.
— Нет, Грин. Я так не хочу.
— Скажи, Саша, а Морозов дружит с Лидой?
— Да.
— А тебе Лида нравится?
Сашка не ответил. Грин поднялся на локтях и посмотрел ему в лицо. Сашка лежал, плотно сжав губы, не сводя глаз с какой-то невидимой Грину точки.
— А, — догадался Грин.
Он осторожно вылез из-под одеяла и ушел к себе. Больше они не разговаривали, но Грин, прислушиваясь к затаенному дыханию Шикова, знал, что тот не спит. Они долго не спали в ту ночь.
Вечером начальник лагеря предупредил ребят:
— Чтоб завтра ни одного замечания. Набедокурите — отменю банкет. Так и знайте.
Ложась спать, ребята договорились вести себя пай-мальчиками. А утром Грин не явился на линейку. Вспомнили, что на зарядке его тоже не было. Кинулись на дачу: чемодан оказался на месте.
— Плакал ваш банкет, — серьезно сказал начальник лагеря. — Где парень?
Этого никто не знал. Начальник встревожился.
— Искать надо.
— Придет, — уверенно сказал Александр Сергеевич. — Пусть ребята идут завтракать. Я на горки схожу.
Грин явился в столовую,
— Где был? — поднялся ему навстречу начальник.
Грин улыбнулся.
— Где ты был?! — Голос у начальника сорвался на крик.
Грин испуганно поежился и ткнул в окно.
— Там.
Жест получился забавным, и ребята засмеялись.
— Прекрати комедию, — тихо сказал начальник. — Где там?
— На горках он был, — сказал, входя, Александр Сергеевич.
— В такую рань?
— Но ведь это же Грин, — вставил Морозов.
— Банкет отменяется. — Начальник лагеря пошел из столовой. — Александр Сергеевич, зайдите ко мне.
Ребята остались одни.
— Ну, Грин, если банкет отменят, темную устроим, — сказал Тарасов.
— За такое можно и светлую, — пообещал Шиков. — Зачем тебя на горки носило?
— Он с большого трамплина прыгает, — сказал Петя.
— Ну и как? — заинтересовался Шиков. Грин опустил голову.
— Лыжи сломал. Я и опоздал поэтому.
— Я же говорю, темной не миновать, — повторил Тарасов.
— Ну хватит, — Морозов подошел к вешалке, оделся. — Кто Грина тронет, будет иметь дело со мной. Идемте к начальству.
Взрослые на банкет не допускались. Распорядителем начальник лагеря назначил Морозова. Тот усадил ребят, сказал пышную речь во славу повара, и пир начался.
Великолепие стола Грина не обрадовало. Он не знал точно, как обращаться с тортами и пирожными, не разбирался в очередности блюд и имел смутное представление о том, что можно резать ножом, а что нельзя.
Морозов отвел ему место между Таней и Лидой. Сидели очень тесно. Боясь коснуться Лидиной ноги, Грин весь вечер держал правую ногу на весу. Ребята приступили к ужину, а Грин, глотая слюнки, мучился над проблемами этикета. Чтобы как-то обезопасить себя, он тихо сказал Лиде:
— Я, наверное, сейчас буду есть страшно некультурно.
Лида с удивлением посмотрела на него и улыбнулась. Грин заметил, что сидящий напротив Флит отложил вилку и уставился ему в рот, ожидая, когда Грин начнет есть некультурно.
Красный от смущения и досады, Грин схватил кусок торта, разломил его руками пополам и в два приема, давясь, как гусак, проглотил обе половинки. Грину даже аплодировали. Больше, однако, он не отважился взять что-либо и сидел, голодный, несчастный, запивая горе чаем.
После ужина ребята собрались в клубе, где устроили танцы и почту. Танцевать Грин не умел и написал только одно письмо. Он сунул его почтальону и тут же ушел на улицу. Было темно. Свет из окон длинными уродливыми косяками падал на чистый снег, продирался сквозь гребенку забора и полосатый, как тигр, крадучись, уползал в лес.