Хрен С Горы

Кацман Изяслав

"Хорошо" - сказал я - " А теперь нам предстоит держать совет. Не будем мешать Тагору заниматься его делом, потому пойдём к моему шалашу".

Советом, наверное, назвать получасовые посиделки трудно. Я ограничился тем, что, во-первых, санкционировал произведённое Кано, Вахаку и Длинным перетасовывание наших рядов, имеющее целью выровнять по численности огрызки полусотен. В сущности, вместо прежних трёх полных полусотен копейщиков и трёх щитоносцев, вооружённых топорами и палицами, у нас оставалось теперь шесть групп по тридцать-сорок человек.

Затем я произнёс речь по мотивам вчерашнего своего колдования, упор делая на скреплённом кровью и чародейством братстве. А также

вновь повторил, что после победы над Кивамуем пути наши могут разойтись, но это означает только, что каждый будет служить Солнцеликой и Духами Хранимой там, куда его забросит судьба. Далее пришлось уделить внимание, что среди "пану макаки" важно не происхождение человека - главное его нынешний статус, который зависит от заслуг в наших рядах, а не от его предков или прошлого. Разумеется, все поняли, о чём речь, и дружно заверили меня, что считают Раноре и остальных сунийцев отныне братьями по оружию и служению нашей тэми. Тот же в свою очередь объявил об осознании высокой чести, оказанной ему и другим недавним ганеоям.

Ну, и наконец, награды и повышения в звании. Объявление Длинного и Кано "оленями" обоих повергло в лёгкое замешательство. А остальных же я обнадёжил, что по мере расширения рядов "макак" и их может ожидать столь высокий чин.

Не успела публика переварить превращение своих товарищей в "оленей" и в должной мере выразить восторги и поздравления по этому поводу, как появился посыльный от главкома нашей армии, с максимальной почтительностью передавший приглашение от "достославного Рамикуитаки", в котором тот просит "уважаемого Сонаваралингу со своими лучшими людьми прибыть на совет вождей к костру правителя Ласунга, как стемнеет". Я в столь же изысканной манере, с обильным применением оборотов "торжественной речи" ответил, что непременно приду.

В компании, собравшейся возле огромного костра по приглашению Рамикуитаки, я заметил несколько новых лиц - вроде бы в предыдущие три дня их в нашей армии не наблюдалось. Я был последним, кого ждали, и главнокомандующий, в своей обычной манере, столь выгодно отличающей его от большинства остальных папуасов, сразу же перешёл к делу. Для начала он представил троицу новичков. Они оказались из текокских "сильных мужей". Один со своими людьми участвовал во вчерашнем сражении, но сумел довольно организованно отступить, сохранив почти весь свой отряд. Получив же неопровержимые доказательства того, что Солнцеликая и Духами Хранимая тэми Раминаганива не сгинула где-то в глуши на востоке острова, а действительно явилась в сопровождении большого войска, этот вождь счёл нужным привести своих воинов к законной наследнице. А двое других "сильных мужей" просто "не успели" к сражению. Из слов Рамикуитаки не понятно, правда, было, на помощь кому именно они спешили, что аж опоздали. Скорее всего, новые союзники сами испытывали затруднения морального либо терминологического плана в объяснении этого.

Так что все присутствующие, будучи людьми, сведущими в папуасском речевом этикете, предпочитали считать, что "спешили" эти двое на помощь юной тэми, равно как и то, что успевший повоевать против нас "полевой командир" действительно неожиданно прозрел после поражения Кивамуя, а не просто решил перейти на сторону более сильных и справедливых.

Однако какими бы мотивами не руководствовались перебежчики, известия они принесли довольно вдохновляющие: из двух с лишним тысяч воинов, бывших под командованием типулу-таки ещё вчерашним утром, теперь у него оставалось меньше тысячи - кто погиб или попал в плен, кто предпочёл разойтись по домам. Правда, с запада, из Вэя и Хона, к Кивамую вроде бы идёт подкрепление но, ни в Текоке, ни в лежащих дальше к северу землях Темуле, Кане и Тесу он помощи уже точно не получит.

Так что, по мнению Рамикуитаки, следовало пользоваться моментом

и, развивая успех, продолжать наступление: наши потери, конечно, сопоставимы с вражескими, зато моральный дух на высоте, да и сегодняшнее пополнение явно не последнее. В общем-то, возразить тут нечего - мы все собрались не для того, чтобы сидеть и отдыхать, наслаждаясь открывающимся с холма видами. Я, конечно, ратовал бы за наступление и при отсутствии намечающегося подавляющего численного перевеса над противником. Благо две сотни "макак" без особых проблем отделают под кокосовый орех если не всю нынешнюю армию Кивамуя, то большую её часть точно. Но коль папуасам веселее воюется впятером на одного - то, пожалуйста.

Увы, выступить на столицу Пеу удалось только во второй половине следующего дня: пока пристроили раненых по ближайшим деревням, пока вожди разобрались - кто в каком порядке будет идти. Всё равно опять впереди топали воины Рамикуитаки, за ними "макаки" и остальные бонкийцы с сонаями, а потом уж все остальные.

Я бросил прощальный взгляд на холм, успевший побывать полем боя и лагерем двух враждующих армий, на братские захоронения, на истоптанные поля с местами заваленными и разрушенными ирригационными канавами. Я поинтересовался у Вахаку, как теперь будут выкручиваться местные, потерявшие немалую часть урожая. Великан-текокец презрительно махнул рукой: дескать, их проблемы, нечего было поддерживать Кивамуя-братоубийцу.

До Тенука в тот день дойти не удалось. "Макаки" вместе с людьми Рамикуитаки остановились на ночлег в большом селении в нескольких часах ходу от столицы. Остальные отряды нашей армии разместились в соседних деревнях. Местные не старались изобразить радость по поводу незваных гостей: повинуясь команде старосты, женщины с мрачными лицами натаскали к Мужскому дому еды, и быстренько удалились; мужская же часть населения вообще старались поменьше мозолить глаза победителям, а когда мы очищали от обитателей прилегающие к центру селения хижины, дабы самим в них расположиться, то и дело попадались раненые. Впрочем, настроены были наши воины вполне благодушно, и просто выгоняли недавних врагов вместе с остальными.

Всю ночь по периметру занимаемой нами части селения горели костры и вышагивали часовые: не то чтобы сильно опасались местных, но и доверия особого к ним не было. А утром ни свет, ни заря бодро потопали дальше, и ещё до обеда наконец-то вошли в Тенук.

Столица Текока и всего Пеу была просто огромной деревней, как и все виданные мной центры областей. Впрочем, иного и не ожидалось. На самом деле, Тенук представлял собою несколько селений, сросшихся с одну мегадеревню. Когда ваш покорный слуга поинтересовался насчёт общей численности населения, Вахаку затруднился с ответом. Единственное, что он знал - примерное количество жилых строений в каждой из пяти частей столицы. Сложив всё вместе, я получил не менее полутора тысяч хижин. Учитывая, что в каждой обычно обитало от пяти до десяти туземцев обоего пола и разного возраста, население Тенука должно быть где-то в районе десяти тысяч человек.

Для человека, выросшего в мире с многомиллионными городами, всего-навсего уровень ПГТ или райцентра. Но для местных - целый мегаполис. Причём даже с точки зрения Сектанта столица Пеу - довольно крупный населённый пункт. По его словам в Вохе не больше десятка городов с населением, превышающим тенукское. А на родине Тагора таких всего три или четыре. Единственное, что в цивилизованных странах в крупных центрах скапливалось и пятьдесят тысяч жителей, и даже больше. Зато характером деятельности большинство тамошних обитателей мало чем отличались от населения папуасской столицы: добрая половина горожан Вохе и Тузта кормилась скорее земледелием, нежели ремеслом и торговлей.