Хрен С Горы
Шрифт:
Мы прошли, следуя за людьми Рамикуитаки, пару километров по широкой тропе, можно сказать - даже дороге (качеством сопоставимой с каким-нибудь российским просёлком). С обеих сторон тянулись конусообразные крыши папуасских обиталищ. Наконец, выбрались на широкую площадь с традиционным Мужским домом и несколькими большими хижинами, принадлежащими явно очень важным людям. Вахаку тут же сообщил, что перед нами резиденция типулу-таки Пеу. А Мужской дом - не простой, а оказывается Дом регоев - по сути, казарма для гвардейцев верховного правителя острова. Общежитие-школа-интернат для местных подростков же располагалось немного в стороне. Причём на весь Тенук таковых было свыше десятка: в каждом районе города, да ещё и свои у
На площади нас ожидала очередная порция раскаявшихся и прозревших, готовых немедленно принести клятву верности Солнцеликой и Духами Хранимой. И очень расстроившихся от известия, что тэми прибудет в свою столицу только через пару-тройку дней.
Кроме выражения искреннего желания служить Раминаганиве, не щадя живота своего, от встречающих удалось выяснить также, что Кивамуя в Тенуке уже нет. В общем-то, этого и следовало ожидать. Вроде бы он с оставшимися верными войсками успел переправиться через Алуме (Широкую, образованную слиянием Малой и Большой) и теперь стоит на том берегу реки.
Дальнейшее я очень быстро перестал понимать: Рамикуитаки и предводители подтянувшихся вскоре отрядов нашей армии принялись обсуждать с только что перешедшими на нашу сторону "сильными мужами" всё что угодно, кроме добивания противника. В основном речь шла о предстоящей процедуре принесения клятвы верности Солнцеликой и Духами Хранимой, но при этом беседующие ухитрялись параллельно вести торг насчёт распределения должностей при дворе новой правительницы. Ловкость, с которой две эти темы переплетались, совершенно не мешая одна другой, в иное время могла бы привести меня в восхищение, но только не сейчас, когда в нескольких километрах отсюда стоит недобитый враг, и к нему спешат на помощь новые силы и, не дай бог, чтобы среди них не оказалась сотня лучников от заморских торговцев взамен уничтоженных моими "макаками".
Я очень быстро запутался в хитросплетениях "торжественной речи". Голова звенела и отказывалась воспринимать многосоставные конструкции, которые начинались с мнения кого-нибудь из собеседников об очередной тонкости в оформлении церемонии принятия Солнцеликой и Духами Хранимой тэми клятвы верности со стороны подданных, а потом неожиданно переходили на вопрос, кому быть отныне хранителем священных реликвий Дома Пилапи Старого.
Не выдержав всего этого потока витиеватостей, я вмешался в разговор. Речь моя, несмотря на всё старание, явно не дотягивала до высот папуасского ораторского искусства. В общем, почтенные регои посмотрели на меня, словно я громогласно испустил в их присутствии газы. А поняв из ответа Рамикуитаки, адресованного мне, что перед ними "тот самый Сонаваралинга", "сильные мужи" как-то сразу поскучнели. Дальнейший разговор пошёл уже на три темы: кроме процедуры церемонии и делёжки должностей начали обсуждать окончательный разгром Кивамуя. Однако по-прежнему дискуссия шла всё таким же выспренним языком. Понять удавалось только то, что каждый готов предоставить другим честь добить свергнутого типулу-таки - ибо, дескать, есть более достойные, чем он мужи, у которых не хочется отнимать столь блистательную победу.
Итогом всего этого довольно закономерно стало решение Рамикуитаки, что "наиболее достойные" - это мои "макаки" вместе с остальными бонкийцами. Правда, ласунгский таки также счёл, что не мешает поучаствовать в окончательной виктории также и кое-кому из тех, кто присоединился к нам недавно - список выделенных нам в помощь, как я понял, был напрямую связан с протекавшим у меня на глазах обсуждением мест в будущем "правительстве народного доверия", но как именно - оставалось для меня загадкой.
Надо отдать должное, наш главнокомандующий выделил для погони за Кивамуем и часть ласу: сотню во главе с Тономуем, а также несколько других отрядов. Всего набиралось почти две тысячи воинов - с учётом "макак", вполне достаточно для полного разгрома противника. Но мне совершенно не нравилось то, что меня все дружно отправляют прочь из столицы, дабы не мешал серьёзным дядям "делить
Глава шестнадцатая
В которой герой обеспечивает окончательную победу Солнцеликой и Духами Хранимой тэми, проявляет великодушие к побеждённым, но в итоге обнаруживает, что его развели как полного лоха.
Наша армия который час стояла в месте, где Малая и Большая Алуме сливаясь, образовывали Алуме Широкую. На той стороне, уже на берегу Широкой вражеские воины удобно расположились на намытой речным течением полосе песка. Пляж здесь был довольно приличный, так что место хватило для всей кивамуевской рати.
Ситуация была, по словам находящихся под моим началом командиров, патовой. В ближайшие день-два просто не реально собрать количество плавсредств, достаточное для одновременной переправы всех наших восемнадцати сотен: в расположенных поблизости деревнях такого числа лодок не имелось, изготовление плотов займёт время. Перевозить же воинов по частям - значило дать противнику шанс перебить их, пользуясь временным перевесом. С другой стороны - Кивамуй не мог никуда отступить от берега Широкой Алуме, не опасаясь нашей переправы. Переправляться в другом месте же было затруднительно - именно через этот проклятый пляж проходила большая тропа, почти дорога, связывающая Тенук с Мар-Хоном. Правее или левее на многие километры к берегу реки прилегали либо болота, либо перерезанные множеством канав и канавок поля, мало отличающиеся от болот по проходимости. Так что желающих совершать обходные манёвры в нашем войске не нашлось: незачем несколько часов ползать по пояс в воде, чтобы потом, уставшими и измотанными встретиться с подошедшими воинами беглого типулу-таки, которого расставленные по флангам разведчики успеют десять раз предупредить о любом действии противника.
Причём на кого работало время, было не понятно: с одной стороны, у нас в тылу практически весь Пеу, а у свергнутого типулу-таки только Хон с Вэем; но с другой - сейчас у него несколько сотен воинов, а если сидеть и ждать у реки непонятно чего, то к нему могут подойти подкрепления.
Вахаку с Тономуем уже успели просветить меня, что в стародавние времена, когда по реке проходила граница между враждующими Текоком и Хоном, за многие десятилетия, если не века войн, не было ни одного случая переправы вот так - в лоб, при стоящем на другом берегу войске: в таких случаях противники могли неделями стоять, переругиваясь через реку, пока не расходились по домам. Все эпизоды, когда текокцы умудрялись вторгаться в Хон, как и успешные хонские вторжения в Текок, совершались либо неожиданно, либо в рамках вмешательства во внутренние разборки, когда соседей приглашала на помощь одна группа местных против другой. Кстати, в своё время и Пилапи Старый также окончательно утвердил свою власть над прибрежными областями, придя туда по приглашению части "сильных мужей", недовольных последним независимым таки прибрежной области.
Как ни хотелось, а приходилось признавать в данном случае правоту туземцев: при вступлении в бой с лодок у "макак" не будет времени организовать строй и, значит, всё наше преимущество летит к чёрту. И ведь Мар-Хон с заморскими кораблями буквально в двух шагах, а попробуй добраться.
От отчаяния я обратился к тузтскому лучнику (через Сектанта, разумеется): "Ты можешь посылать свои маленькие копья с перьями на тот берег".
– Они будут долетать, почти не причиняя вреда - перевёл вохеец ответ Тагора - С такого расстояния, даже если попадёшь, трудно убить или тяжело ранить. Да и попасть очень трудно.