Хроника смертельной весны
Шрифт:
– К несчастью, ни то, ни другое не является недостатком само по себе, – заключила Анна. – Так что мне его даже упрекнуть не в чем.
– Да… Полагаю, его смущают условности, твоя слава и собственная известность, – заметила тангера. – Он опасается, что пресса…
– Жики? – перебила ее Анна. – Мне казалось, что ты весьма прохладно относишься к нашим с ним… отношениям. Если походы в оперу и ресторан можно назвать отношениями.
– Деточка, ты неправа. Для меня главное – чтобы тебе было хорошо. И Франсуа подходит для этого как никто другой. Сколько раз он оказывался рядом, когда тебе нужна была поддержка? Он весьма изящно спихнул твоего приятеля Крестовского с пьедестала покровителя и друга.
– Митя просто
– И как? Не обижает? – хрипло рассмеялась тангера.
– Ах, Жики, – вздохнула Анна. – Поверь мне, лучше бы обижал… Ну так – чуть-чуть, – она стала рыться в ящиках консольного комода в поисках ключей.
– Это уж совсем лишнее, – возразила тангера. – Пусть только попробует, будет иметь дело со мной… Деточка, что?..
Побледневшая Анна что-то достала из ящика. Она рассматривала это что-то на ладони, а ее лицо теряло последние краски. Потом ее пальцы конвульсивно сжались.
– Что ты нашла, дорогая? – Жики поднялась с кресла и подошла взглянуть. Анна с трудом разжала сведенные судорогой пальцы. На ее ладони отливало матовым блеском старинное кольцо из тяжелой платины.
– Что это? – нахмурилась тангера. – Это твое? Анна, в бессильном страхе покачала головой.
– Откуда это? Ты в комоде нашла? Может, Софи положила? Дай-ка, взглянуть…
Тангера поднесла кольцо поближе к глазам: – Это фамильное кольцо с гербом – геральдический кабан с мечом. Надо свериться с каталогом гербов.
– Не надо, – прошептала Анна. – Это кольцо виконтов Вильяреаль и Сантьяго. Они не снимают шляпу перед королем. Так он говорил.
– Кто говорил? – воскликнула тангера. – Да ты в своем уме? Ты не заболела?
– Это кольцо Мигеля. Он получил его в наследство и носил до самой смерти. Когда я его застрелила, оно было на нем. Жики, он жив.
Тангера смотрела на нее, словно на умалишенную: – Ты что несешь?
– Он мне звонил. Он спросил, зачем я его убила.
– Почему ты мне не рассказала? – ахнула тангера.
– Я не знаю, – Анна закрыла руками лицо. – Я не знаю. Подумала – может мне приснилось? Ну, или галлюцинация.
– Я не знаю, кто тебе звонил, – твердо заявила Жики. – Но это не мог быть Мигель.
– Но я с ним разговаривала! – закричала Анна. – Он назвал меня «querida» – меня так никто больше не называл!
– Кто-то мог знать, что он тебя так называет.
– Не-ет, – покачала Анна головой. – Это был он. А теперь еще и кольцо!
– Или ты хочешь, чтобы это был он. Тогда ты перестанешь корить себя за его убийство. Но даже если допустить безумную мысль, что это был он – каким образом его вещь оказалась в нашем комоде?
Позвали Софи. На вопрос, не приходил ли в их отсутствие кто-то незнакомый, и не впускала ли она кого в квартиру, горничная сначала возмутилась, а потом расплакалась: – Да как вы можете, мадам, в таком меня подозревать! Я даже почтальону дверь не открываю, когда консьержка пьяная!
Жики с досадой махнула рукой, а Анна стала уговаривать Софи не волноваться, забыть об их вопросах и продолжать дальше чистить серебро.
Обиженно шмыгая носом, горничная удалилась, а Жики и Анна озадаченно уставились друг на друга.
– О Господи! – Анна вдруг всплеснула руками. – Что же это я! Я же в аэропорт опоздаю!
– Езжай, – кивнула Жики. – Все равно ничего хорошего мы сейчас не придумаем. Поговорим позже.
Когда же вконец расстроенная Анна скрылась за дверью, мадам Перейра достала из комода колоду карт – видавших виды, с истершимися рубашками, на которых еле угадывались золоченые виньетки. Что же происходит? Она села к столу и начала выкладывать карты одна за другой, строго в ряд. Когда карта оказывалась между двумя другими одной масти или одного
76
Пасьянс Екатерины Медичи сходится крайне редко. Основная цель проследить цепь событий и что помешает конечному результату (оставшиеся карты)
Ах, если б майор Глинский мог разложить пасьянс и увидеть ответы на свои вопросы, количество которых не только не сокращалось, но и множилось чуть ли не в геометрической прогрессии. Получив ордер на эксгумацию, он вместе с раздраженным и нервным следователем провел несколько часов на кладбище, затем мерял шагами длинный коридор судебного морга, а после с презрением к самому себе вчитывался в результаты судебно-медицинской экспертизы, вывод которой не оставлял сомнений – ДНК человека, убитого в Серебряном Бору в ненастный ноябрьский день решительно отличалась от ДНК Мигеля Кортеса, пробы которой взяли у него невыносимо жарким летом 2010 года. Помимо этого, сравнительный анализ строения черепа, зубная карта – все говорило о том, что он, Виктор, совершил непоправимую ошибку.
А днем позже жирную точку в его сомнениях поставила справка из местного ОВД – 12 ноября 2012 года, вечером ушел из дома на рыбалку и не вернулся житель поселка, Иосаян Сергей Гургенович, 1975 года рождения. По антропометрическим данным – вылитый Кортес – невысокий, худощавый, смуглый, темноволосый. Даже размер ноги одинаковый. Был одет в джинсы, байковую клетчатую рубашку и куртку на волчьем меху – парень, видать, не бедный. Куртки на найденном в коттедже трупе не оказалось, а вот все остальное – согласно описанию.
– А вот теперь возникает вопрос, – Лежава подергал очки за дужки, – знал ли твой дружок Булгаков, что труп, который они оставили в подвале – вовсе не Мигель Кортес?
– Но ведь получается, – протянул Глинский, – что если знал, то обманывал меня целенаправленно и цинично. Он не мог так со мной поступить.
– Виктор, послушай. Мы так и не знаем, что там произошло. Но если предположить, например, что его жена… как там ее…
– Катрин…
– Вот, вот, Катрин, с которой они там все носятся, как курица с яйцом! Если она причастна к убийству, то нет ничего удивительного, что он тебя обманывал. Доведись, он бы тебя не обманул, а пристрелил бы, не задумавшись ни на мгновение.