Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
Шрифт:
Приблизительно в трехстах шагах от нее двое путников торопливо шли в направлении Капуи.
Повозка с сидевшим в ней крестьянином медленно проехала мимо, скрипя и стуча колесами.
Ювентина, выждав еще немного, быстро перебежала дорогу и укрылась за ближайшими кустами.
После этого она короткими перебежками от куста к кусту, всякий раз внимательно оглядываясь вокруг, добралась до высоких и густых зарослей у реки.
Сумерки сгустились.
Поблизости была проселочная дорога, та самая, по которой Мемнон
У Ювентины заныло сердце. Еще вчера они были вместе, счастливые и беззаботные — они были уверены, что хотя бы восемь или десять дней пройдут спокойно…
Ювентина остереглась идти проселочной дорогой, где она могла встретить крестьян из деревни, расположенной немного дальше виллы Никтимены.
Путь вдоль берега реки, поросшего деревьями и кустами, был длиннее, к тому же, как она знала, у самой виллы довольно обширное пространство покрывала паводковая вода.
Но Ювентина решила не рисковать и идти через заросли.
Она прошла по узкой, едва приметной тропинке около четверти мили и наткнулась на зверски изуродованный труп с выпущенными внутренностями. Чуть поодаль среди кустов она заметила другие окровавленные тела.
Здесь была тщательно организованная охота за беглецами.
Боясь засады, Ювентина старалась идти тихо, по-кошачьи ступая босыми ногами, в кровь исколотыми за этот день сучками и колючками.
Вдруг она остановилась. Со стороны реки ей послышался шорох.
Она стояла, не шевелясь и прислушиваясь.
Снова раздался шорох, потом отчетливый треск веток и приглушенный стон.
Ювентина решила, что там умирает в агонии какой-нибудь несчастный, и хотела продолжить путь, но хруст веток послышался совсем рядом — кто-то медленно и тяжело шел в ее сторону.
Ювентина присела за кустом и вскоре увидела показавшегося из зарослей человека, почти голого, в одной набедренной повязке. Грудь его была крест-накрест перетянута окровавленными полосами от разодранной туники.
Это был темнокожий африканец высокого роста.
Он шел шатаясь, как пьяный. Видно было, что силы его иссякли от потери крови и усталости.
Ювентина хотела переждать, пока беглец уйдет своей дорогой, но она вдруг подумала, что в этом несчастном можно будет найти столь необходимого ей товарища во время предстоящего путешествия в Кайету и дальше — в Сицилию.
Немного поколебавшись, Ювентина приняла решение.
Она вышла из-за куста и окликнула африканца.
Тот вздрогнул, оглянулся и попятился. В глазах его она увидела смешанные с испугом ненависть, смертную тоску и немощную угрозу.
— Не бойся, — сказала Ювентина. — Я в таком же незавидном положении, как и ты… Понимаешь ли ты латынь? Или лучше говорить с тобой по-гречески?
— Я узнал тебя, — сразу успокоившись, ответил африканец на хорошей латыни. — Ты Ювентина, та храбрая и славная девушка, которую
— Нет, — покачала головой Ювентина, — его римляне взяли живым. Тот, кому он больше всех доверял, оказался предателем…
— Я так и знал, что нас предали, — прохрипел в ярости африканец. — Но кто же он, этот проклятый богами мерзавец?
— Аполлоний, — коротко ответила Ювентина.
— О, будь он проклят во веки веков! — вскричал африканец и в изнеможении повалился на траву.
— Послушай… — начала Ювентина.
Но африканец поднял голову и спросил:
— Где римляне? Ты их видела?
— Никого не было поблизости, пока я шла сюда от дороги. Похоже, они прекратили облавы. Наши побиты без счета. Ты и я — одни из немногих, кому удалось спастись, если можно назвать это спасением. Вот ты… Что ты думаешь делать? В таком виде? Весь израненный? У здешних обывателей ты не найдешь ни жалости, ни сочувствия. Поэтому я предлагаю тебе… давай договоримся с тобой, что ты меня подождешь на этом самом месте. Я надеюсь добраться до виллы, которая недалеко отсюда. Там остались моя одежда и повозка с лошадью. Если хочешь, дождись меня здесь и вместе мы как-нибудь выберемся отсюда…
Африканец сидел на земле, свесив голову на грудь, и, казалось, не слушал девушку, охваченный какими-то своими мыслями.
— Лучше бы мне было умереть в сражении, — немного погодя отрешенно произнес он, — нанести последний удар ненавистному врагу, а не постыдно бежать…
— Не падай духом, — прервала его Ювентина. — Жди меня здесь, но если до полуночи меня не будет, спасайся, как сумеешь…
Сказав это, Ювентина запомнила место по огромному ветвистому дубу, росшему ближе к проселочной дороге, и поспешила дальше.
Примерно через полчаса, когда настала ночь и на небе засияли звезды, путь ей преградил знакомый залитый водой луг.
Еще около четверти часа она брела по согретой за день теплой воде.
Выйдя на сухое место, она по тропинке поднялась к воротам виллы.
Почуяв ее, залаяли собаки.
Ворота были заперты.
Собаки продолжали заливаться дружным лаем.
— Кто там? — спросил настороженный голос за воротами.
Ювентина узнала голос Анаксимеда, молодого и веселого эпирейца.
— Ах, это ты, Анаксимед?.. Открой мне! Это я, Ювентина…
— Клянусь всеми богами Олимпа! — воскликнул Анаксимед. — Неужели это ты, госпожа?.. А ну, молчать, собаки!.. Вот так неожиданность! Мы же считали тебя погибшей…
Говоря это, Анаксимед быстро отодвигал засовы и, открыв ворота, впустил девушку во двор виллы.
— Как себя чувствует госпожа? — первым делом спросила Ювентина.
— Она еще утром отбыла в Капую. Что ей было здесь делать? Весь двор был завален трупами…