Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
Кроме Ашшуррисау я собирался взять с собой Касия и Тарга.
— Все ассирийцы? — уточнил купец.
— Один киммериец.
— Нет, нет, — покачал головой скиф. — Я ведь, кажется, должен поручиться за ваше возвращение? А с ним так не выйдет.
Тарга пришлось оставить дома.
Потом были долгая дорога через горные перевалы, долинами рек, переправа через многоводный Аракс и бесконечно длинные переходы, когда в конце дня хотелось только одного — побыстрее преклонить голову хоть на сырую землю, лишь бы уснуть: сон уже казался царской роскошью.
В
Царское стойбище мы заметили еще издали. Я мог оценить его размер, потому что насчитал там пятьдесят четыре шатра, сотню домов каменной кладки, двести пятьдесят восемь землянок и тысячу четыреста сорок повозок. Здесь жили не меньше десяти тысяч мужчин и женщин. Счет лошадям в табунах шел на десятки тысяч. Но помимо этого там были козы, коровы, овцы, птица и сотни рабов для продажи в загонах.
К царскому шатру мы подошли в сопровождении Радассара и нескольких его людей.
— Ждите, — предупредил нас купец, отправляясь в гости к царю.
Отовсюду слышались смех, громкие голоса, к общему гомону примешивались лай собак, доносившийся из степи, где паслись табуны, и ржание лошадей. При этом скифы почти не обращали на нас внимания. А это означало только одно — чужаки не были здесь в диковинку.
К тому времени, когда Радассар вернулся, вокруг уже зажглись костры.
— Царь встретится с тобой, — сказал он мне. — Твои слуги останутся здесь. Хочу дать тебе несколько советов. Забудь обо всем, что ты знаешь о царях. Ваш Сенахериб26 слишком высоко взлетел, чтобы знать о том, как живет простой люд. Тогда как Ишпакай остался таким же кочевником, как и его соплеменники. Проявляй к нему уважение, не дерзи, не отвечай отказом на его просьбы, чтобы не обидеть, не открывай уста, прежде чем тебя спросят. Но если заговорил, будь тверд и рассудителен. Трусов и глупцов царь не любит.
Около шатра стояли двое стражников, но они даже не взглянули на меня. Я подумал, что будь у меня такая же сноровка, как у Касия, скифы бы уже лишились своего царя.
Ишпакай поразил меня. Его глаза излучали глубочайший ум и проницательность. Это был высохший жилистый старик. Просторный трон под ним сгодился бы для троих таких, как он. В ногах лежали две большие собаки, оскалившиеся, едва я вошел внутрь. Рядом с царем находились его сыновья Ариант и Партатуа (как я выяснил позже). Первому
Приложив руку к сердцу, я низко поклонился номарху, и замер, не смея распрямить спину, ожидая, когда Ишпакай обратит на меня внимание.
— Подойди ко мне, ассириец, — заговорил наконец он.
Однако стоило мне сделать всего шаг к трону, как собаки грозно подняли головы и посмотрели на меня так, словно им поднесли желанный ужин.
— Гула! Кингу!27 Лежать! — прикрикнул на них скифский царь. — Они не тронут тебя, пока ты не преступишь черту дозволенного… Мой добрый друг Радассар сказал, что ты именуешь себя мар-шипри-ша-шарри — посланником ассирийского царя. Чем ты можешь доказать, что это действительно так?
— Позволь мне преподнести небольшой подарок, который передает тебе Сенахериб? — произнес я на родном языке Ишпакая, на что царь довольно зацокал языком и закивал в знак согласия, готовый принять подношение.
Я достал кинжал великолепной работы, однажды переданный мне Арад-бел-итом для подобных целей. Рукоять была выточена из слоновой кости, а навершие венчал огромный красно-пурпурный рубин превосходной огранки. При виде подарка глаза повелителя всех скифов вспыхнули. И хотя он справился с волнением, скрыв его за напускным равнодушием, и велел передать кинжал одному из сыновей, было видно: доволен.
— Что заставило прийти тебя сюда тайно и без должной охраны? — спросил после этого Ишпакай.
— Известие о том, что твои враги замышляют недоброе — хотят стравить тебя с царем Русой, нарушить тот хрупкий мир, что установлен между скифами и Урарту.
Ишпакай неожиданно расхохотался и посмотрел на сына, стоявшего от него по правую руку.
— Ариант, а ведь прав был Партатуа, когда говорил, что этот щенок, царь Руса, обо всем узнает и поднимет вой, дескать, мы его предали.
Успокоившись, он повернулся ко мне:
— Хрупкий мир, о котором ты говоришь, нужен не мне, а ванскому царю. Скифам же безразлично, кто будет сидеть на троне в Русахинили и будет ли между нами мир.
— Война хороша, когда приносит щедрую добычу и наслаждение от битвы с сильным соперником, которого ты всегда одолеешь. Что толку топтать выжженные нивы и брать города, в которых нет ничего, кроме полудохлых рабов? Разве не для того мы откармливаем наш скот, ходим за ним и оберегаем от волков, чтобы потом взять с него побольше мяса?
— Какая трогательная забота о верном союзнике Урарту, — смеялся царь. — Так, говоришь, сначала лучше дать им передышку?
— Мне ли советовать могущественному номарху, как поступать…
— А ты хитер, посланник… Не хочешь пойти мне в услужение?
И хотя царь шутил, я видел, что он искренен. Я почтительно поклонился, показывая, как я польщен этим предложением, но затем предпочел вернуться к разговору, с которого началась наша встреча:
— А если я скажу, что в царе Русе заинтересован царь Ассирии Сенахериб? Это повлияет на твое решение, владыка?