Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

Корбут Андрей Евгеньевич

— Думаю, намного ближе, отец, — с легкой улыбкой откликнулся на это царевич.

— Вот как?... Показывай его уже. Кажется, я перед ним в долгу за свое недоверие…

Арад-бел-ит подозвал одного из своих слуг, стоявших в сторонке, прошептал что-то ему на ухо. Син-аххе-риб тем временем обратил внимание на Шумуна, поманил его к себе пальцем, едва слышно произнес:

— Сегодня ночью я собираюсь тайно покинуть дворец. Кроме нас с тобой об этом будут знать Арад-бел-ит и Мар-Зайя.

— Смею, ли я просить моего повелителя раскрыть конечную цель этой

прогулки?

— Мы едем в усадьбу Мар-Зайи.

— Как пожелает мой повелитель.

— И вот что еще… Расскажи мне, как служит мой подопечный… сын сотника, кажется?

— Арица, сын сотника Шимшона, — с низким поклоном напомнил Шумун, немного удивившись, что разговор об этом парне зашел именно сейчас, когда он почти отчаялся от него избавиться. — Храбр, хорошо владеет мечом, не глуп, но слишком горяч. Настолько горяч, что я предпочел бы от него избавиться при первой возможности.

Сказал — накипело — и едва не пожалел, встретившись с колючим взглядом царя.

Но Син-аххе-риб тут же улыбнулся:

— Это хорошо. Это очень хорошо… Отправь его к Зерибни; снабди этого Арицу самыми отвратительными характеристиками, но не забудь упомянуть, как он будет хорош, случись ему защищать своего господина…

Судьба Арицы решилась случайно. Когда Син-аххе-риб прогуливался вместе с Арад-бел-итом по дворцовой террасе, стражник сдавал свой пост. Царь узнал юношу, вспомнил о его заслугах при взятии Тиль-Гаримму, и посоветовал сыну:

— Вот кто тебе может пригодиться. Уж в чем в чем, а в смекалке ему нельзя отказать. Поверь моему чутью, из него выйдет отличный лазутчик.

Принц перечить отцу не стал, но попросил отправить Арицу в Руцапу, мотивировав это тем, что, по некоторым сведениям, на наместника Зерибни готовится покушение, и добавил:

— Чтобы раскрыть этот заговор, мне как раз такой человек и нужен. Но подвести его к Зерибни надо так, чтобы никто, даже сам наместник, ни о чем не догадывался.

После этого Син-аххе-риб подозвал Арицу и приказал ему найти Шумуна…

Тем временем в тронный зал, скрывая лица, вошли два бедуина. Один повыше ростом, второй — похожий на мальчика. Мар-Зайя тотчас узнал эти глаза: этот же юноша сопровождал Мар-Априма, когда тот навестил его три дня назад в усадьбе.

Бедуины открыли лица, как только приблизились к трону и преклонили колени.

Син-аххе-риб, узнав в юноше свою любимую внучку принцессу Хаву, заговорил, давясь от смеха:

— Не может быть! Не может быть! Глазам своим не верю! Встань! Да встать же ты!

Вторым бедуином, разумеется, был Мар-Априм, и, в отличие от принцессы, он не смел поднять голову, понимая, что в свое время не подчинился приказу царя и бежал от его стражи.

Хава, довольная реакцией царя на ее наряд, счастливая, что гроза миновала и тучи над нею и ее возлюбленным рассеялись, бросилась к Син-аххе-рибу.

— Дедушка, прости нас, что мы осмелились перечить твоей воле! Все это время Мар-Априм скрывался у меня. Нам надо было доказать его невиновность.

Син-аххе-риб с холодной улыбкой посмотрел на

молодого вельможу:

— Прощаю тебя, Мар-Априм…

Хава уже успела сесть на колени деду и обнять его за шею. Любимой внучке он это позволял.

— Прощаю, — повторил царь. — И поскольку ты был обвинен в преступлении, которого не совершал, проси что хочешь.

— Я раб твой навеки, мой повелитель. Все, что я хотел бы, — это вернуть доверие моего господина, — ответил Мар-Априм.

Хава тут же принялась что-то нашептывать деду на ухо. Син-аххе-риб сначала нахмурился, затем лицо его просветлело; он закивал и ответил:

— Ну, хорошо, хорошо.

Строго посмотрел на Мар-Априма:

— Хочешь ли ты взять в жены мою внучку?

— Мой повелитель, сами боги не сделали бы меня счастливее…

— Арад-бел-ит, вот тебе мое повеление. Весной, сразу после рождения твоего сына, ты выдашь Хаву замуж за этого вельможу.

Мар-Зайя отметил для себя быстрый, но благодарный взгляд, брошенный в его сторону Мар-Апримом, и приветливые глаза Хавы. В благосклонности Арад-бел-ита писец был уверен.

«Чем не самые могущественные для меня покровители! — хладнокровно подумал Мар-Зайя. — Осталось заручиться поддержкой их врагов».

Царь приказал оставить его наедине с внучкой, чтобы во всех подробностях выслушать ее рассказ об удивительном приключении, о том, как она спасала своего возлюбленного.

Шумун поспешил в казармы, чтобы приготовиться к ночной вылазке. Мар-Зайя и Арад-бел-ит покинули тронный зал вместе, о чем-то тихо беседуя, затем они разделились. Царевич отправился к себе в резиденцию, писец — в царские кладовые. В прохладном помещении, заставленном запечатанными амфорами с вином, его ждал Ашшур-дур-пания.

— Так чем я могу тебе помочь, мой юный друг? Зачем ты хотел со мной встретиться? — расшаркался тот перед молодым сановником.

— Этой ночью Син-аххе-риб собирается навестить принцессу Тиль-Гаримму.

— Разве она не мертва? — искренне удивился кравчий.

— Жива. И царь жаждет встречи с ней.

Ашшур-дур-пания недоверчиво взглянул на писца и спросил с сомнением:

— Почему ты решил сказать мне об этом?

— Марганита прячется в моей загородной усадьбе. И неужели во дворце найдется человек, который рискнет стать кровным врагом царицы Закуту?

Кравчий задумался, покачал головой и продолжил ту же мысль:

— Ее дружбу завоевать не так просто.

— Я приложу к этому все усилия.

15

За четыре месяца до начала восстания.

Портовый город Трапезунд. Население — не менее 10 тысяч человек

«К царевичу Арад-бел-иту, моему владыке, твой слуга Ашшуррисау. Шамап и Мардук²¹ да даруют радость сердца, здравие тела, долголетие в царствование твоего отца Син-аххе-риба, моему владыке.