Хроники особого отдела
Шрифт:
В моих ушах опять прозвучало «кандидаты» (они на нас рассчитывают? ), поэтому я решила немного ей прочистит мозг:
– А то, что ты, Гусёна – инициатор, а Боб – трансформер.
Гусёна в сомнении сморщила нос и дольно улыбнулась:
– А что приятно.
– Хм… как это ты не споришь? Хотя… действительно приятно.
Боб хехекнул.
– Зато ты – проектировщик, но главное не это. Саша, Вася и Конрад, в отличие от обычных полицейских, на службе у конторы. Они – координаторы. И они реально умеют делать, что другим не под силу, но им
– Да-а! Это что же такое должно произойти, или произошло, если прислали спецназ из конторы, – прошептала Гусёна
– Ты ошибаешься, они гораздо круче, чем спецназ, но мне кажется, что они не знают или не поймут здесь чего-то, и очень встревожены. Вам нужны подробности, как я создал неразменную тысячу?
Я отмахнулась:
– Да это и так понятно. Деньги должны быть последними в замкнутом объёме, и, если дарящий отдаёт самое крупное, не взирая на мелочь.
Боб сердито засопел, а я ткнула его в бок:
– А почему я проектировщик?
– Ты увидела нас истинными, и повлияла на наше будущее. Потому что после встречи с тобой и общения, я стал уважать себя не за то, что я бывший детдомовец зарабатываю большие деньги, а за то, что я могу из говна конфету сделать. Гусёна, которая вечно трудилась, как раб на сахарных плантациях, теперь живёт, как Робинзон Крузо – хозяин своей жизни, и всё время что-то придумывает.
– Всё это – мистика, – я покачала головой, – и может всё на самом деле не так. Давай ты расскажешь нам про зеркала.
Боб пожал плечами:
– Да, пожалуйста! В семнадцатом веке мастер Сяо Лин изобрёл два зеркала, выпуклое и вогнутое. Зеркала были способны влиять на людей. Одно из них собирало негативную энергию, другое рассеивало. Кривизна была едва заметной. Чтобы их не перепутать он вставил их в разные рамы. Одно зеркало вставил в медный восьмиугольник, а второе – в медный диск. Он что-то там мудрил с составом зеркал. В результате сделал невероятное. Действие зеркал на живые организмы зависело их от их расположения. Одно должно было быть неподвижным, а второе постоянно в движении.
– Ребята, я поняла. Это – маятник. Это зеркало было на маятнике. Его упёрли, чтобы кому-то навредить, но тот, кто его украл, не знал, что нужно второе зеркало, чтобы самого себя защитить. Теперь осталось понять, зачем нужна свиная голова?
Боб вздохнул.
– Так мафия делала. Я в каком-то романе читал.
В комнату постучали. Гусёна крикнула:
– Открыто!
Мы удивлённо переглянулись, когда к нам вошла Алина. Она осмотрелась и заметила:
– Просто сидите? Что-то читаете? Не ожидала, – мы смотрели, задрав брови. Алина поморщилась. – Хорошо устроились! Разделили комнату… хм… Полностью одеты… Оригиналы. Я вот почему зашла. Мы тут решили провести чемпионат. Может ваш фрэнд примет участие?
– А почему только он? – шёлковым голосом спросила Гусёна. – Я бы тоже хотела сыграть. А какой приз?
Алина растерялась, но собралась с мыслями и объявила:
– Мы это обговорим, но думаю – деньги,
– А когда? До ужина или после, – Гусёна по-кошачьи потянулась.
Алина скривилась и нахамила:
– К вам можно без стука-то входить? Не будет неловкости? Вы хоть бы дверь запирали.
– Не волнуйся за нашу нравственность! Кстати, а тебе в голову не приходило, что если открыто, то вряд ли, что-то происходит… – Гусёна усмехнулась, – из того, что тебя так волнует.
Не найдя, что ответить, Алина вышла. Дверь ещё не закрылась, когда снизу раздался ещё один дикий вопль. Боб хмыкнул:
– Пошли! Видимо ещё одну голову подкинули.
Мы скатились в холл. Там отдыхающие стояли полукругом вокруг ресепшена. Кричала наша Пышка, махая руками перед собой.
Я встала на цыпочки, видно было плохо, потому что полицейские никого не пускали, а все остальные образовали забор. Однако мне удалось рассмотреть. На ресепшене лежала голова в кокошнике. Что с бедной Татьяной сделали, не было видно, потому что полка для ключей, монитор и горшок с геранью образовал ещё один барьер. Вокруг стола ходил криминалист Саша и морщил нос.
Гусёна и Боб стали проталкиваться вперёд, а я, напротив, – попятилась. Мне от всего этого было уже тошно. Меня схватили за талию горячие руки, я зло обернулась и чуть не уткнулась в губы Конрада.
– Ой! Её зарезали?
Он, тронув губами моё ухо, прошептав:
– Удушили.
– Странно. Это что же, её душили, она сопротивлялась молча, и никто не видел?
– Мне это тоже интересно. В силу нашего спора можешь посмотреть.
– Спасибо, обойдусь. Я догадалась. К ней подошёл кто-то, кого она знала, сзади и использовал проволоку или шнур.
– Умница. Её же пояс, а не слышно, что пинналась, потому что она сидела в чунях. Это такие валенки-обрезоны.
Я решилась и, вцепившись, ему в руку подошла ближе. Зрелище было жуткое, мёртвые глаза Татьяны ещё смотрели на монитор в разложенный пасьянс. Голова лежала на клавиатуре. Конрад посмотрел, куда я смотрю и сообщил:
– Вася, её задушили двадцать минут назад.
– Это почему? – прогудел коротыш.
– На мониторе показывается потраченное время на каждый ход.
Василий отодвинул голову убиенной, и в холле громко завопил голос Билана, уверяющего о своей неизбывной любви.
– Да-а… При такой громкости, если она и вскрикнула, то никто и не услышал бы, – расстроился Вася.
Криминалист нахмурился.
– Василий. Это – не цирк. Нечего здесь отдыхающим делать!
– Действительно, – прогудел Вася, – если кто-то видел убийство, то прошу остаться, остальные покиньте место преступления. Граждане отдыхающие, что непонятного?
Впервые за всё это время отдыхающие зароптали. Максим Максимович возмущённо проговорил:
– Милейший, а мы не в тюрьме! Мы деньги заплатили за отдых. На улице метель, что же нам по вашей милости в номерах сидеть?