Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы
Шрифт:
«Ну да, – соглашаемся мы, – Юрию Анатольевичу сказали, что он нужен Родине в таком качестве – и он тут же дал согласие, называя это самой короткой вербовкой в истории. А ведь он в перспективе, причём в обозримой, должен был возглавить кафедру в родном МАРХИ и, вне всяких сомнений, стал бы и доктором наук, и профессором – и, очевидно, академиком архитектуры… Так нет! На Западе… точнее, по всему миру, он работал “под крышей” талантливого живописца. Но изображать художника, не будучи таковым, – это даже не смешно. Это просто невозможно, а в данном случае ещё и смертельно опасно».
Успехи научно-технической разведки, поддержка ряда влиятельных оборонных
И сегодня сотрудники Службы по праву гордятся выдающимися представителями советской научно-технической разведки: Героями России Леонидом Романовичем Квасниковым, Владимиром Борисовичем Барковским, Александром Семёновичем Феклисовым, Анатолием Антоновичем Яцковым, а также другими бойцами незримого фронта НТР, достойно выполнявшими специальные задания по обеспечению государственной безопасности нашей страны.
«На своём новом месте работы “Дубравин” обратил внимание на то, что вокруг него трудится много швейцарцев, – рассказал нам генерал-майор Сергей Сергеевич Яковлев. – Это его заинтересовало, и через некоторое время он узнал, что в ближайшем окружении президента бен Беллы было много швейцарских троцкистов, которые даже входили в его Тайный совет – точнее, в этом Совете никого иного, кроме троцкистов, и не было. Хотя бен Белла являлся истинным мусульманином (он даже запретил продажу местным гражданам спиртных напитков!), но при этом он придерживался весьма радикальных левых взглядов.
Существенный плюс для Алексея в его швейцарском окружении был в том, что все эти инженеры одинаково хорошо говорили и по-французски, и по-немецки».
Как правило, европейцы, оказавшиеся в различных афро-азиатских странах, в основном общаются между собой, в пределах своих «колоний», не очень доверяя местным, которые, в свою очередь, им совершенно не верят. К тому же в то время белые люди, граждане недавних метрополий, ещё воспринимались аборигенами всех сортов как люди высшего сорта. Неудивительно, в общем, что те же алжирские швейцарцы, где бы они ни работали, достаточно тесно общались между собою и жили весьма сплочённым собственным коллективом.
«Первые шаги “Дубравина” в информационной работе, – продолжает рассказ генерал Яковлев, – начались с того, что те швейцарцы, что из Тайного совета, встречались с этими, коллегами Шмидта из городского учреждения, рассказывали им обо всей внутренней кухне, а те, по дружбе, пересказывали услышанное Алексею Михайловичу, ну а он уже адресовал эту информацию Центру».
Всё это совершенно не удивительно: вот если бы подобное происходило в Швейцарии, а тамошние «гномы» входили бы в какой-нибудь Тайный совет при президенте своей Швейцарской конфедерации, любого из них можно было бы нарезать на куски, изжарить в кипящем масле, а потом выставить на мороз – и всё равно слова бы от них никто не услышал! Они хранили бы свою буржуинскую тайну почище, нежели наш Мальчиш-Кибальчиш хранил свою военную. Ведь это была именно их тайна! А тут, в данном случае, тайна была не их, а каких-то арабов – значит, не такая уж это и тайна, чтобы держать её в тайне от белого человека… Кстати, можно заметить, что спецслужбы различных стран очень успешно работают друг против друга на швейцарской территории: гостеприимные хозяева смотрят на них со стороны и не мешают им трудиться до того самого момента, пока кто-либо из иностранцев не пожелает
Сергей Сергеевич объясняет: «Они ему по дружбе всё рассказывали… “Дубравин”, естественно, действовал втёмную, потому что для технического чертёжника эта информация ни по работе, ни по жизни не нужна. Но поскольку, видимо, он вызывал у них какую-то симпатию, то можно было и рассказать что-то интересное – скорее всего, что так. Он ведь компанейский человек, он и в этой среде проявил себя так, что люди к нему тянулись, делились: пускай это было за кружкой пива, или чего-то там ещё – почему нет? – но это были первые шаги разведчика, с чего-то должна была работа начинаться…»
Находясь в английской тюрьме, Молодый верил, что Центр примет все меры к его освобождению. Это позволяло сохранять спокойствие и стойко переносить тяжёлые испытания. И он не ошибся в руководстве внешней разведки. Работа по вызволению нелегалов из тюрьмы началась сразу же после суда над ними.
Об оптимизме Молодого, его убеждённости в том, что на родине о нём помнят и делают всё возможное, чтобы вызволить из неволи, свидетельствовал, в частности, и другой выдающийся разведчик – Джордж Блейк. Как уже говорилось, он тоже был арестован в результате предательства и приговорён к самому продолжительному сроку тюремного заключения в истории британского правосудия – 42 годам. Разведчики некоторое время отбывали наказание в одной тюрьме.
«Лонсдейла посадили на три месяца раньше меня, – вспоминал он впоследствии. – Мы, конечно, не были лично знакомы, но я внимательно следил за судебным процессом над ним по публикациям в газетах. Потом и я получил свои 42 года заключения и оказался в той же тюрьме. Содержали нас в разных одиночных камерах, часто их меняли, чтобы мы не смогли установить постоянный контакт и сбежать. Но мы почти ежедневно встречались во время прогулок в тюремном дворе. Нас одели в серые робы с большими квадратами бурого цвета, пришитыми на спине и груди.
Все заключённые в тюремном дворе ходили по кругу, а мы – человек пять-шесть особо опасных арестантов – находились в центре. Вот здесь я и познакомился с Лонсдейлом-Молодым. Конечно, наше настроение в ту пору нельзя было назвать радостным. Но мы старались подбадривать друг друга. Рассказывали русские и английские анекдоты, обсуждали ход судебных слушаний, говорили о политике.
Однажды он поразил меня тем (я запомнил это на всю жизнь), что совершенно уверенно заявил, будто полувековой юбилей Великой Октябрьской социалистической революции мы будем вместе отмечать… в Москве, на Красной площади. Представьте себе картину: два зэка, осуждённых за шпионаж и ещё не отсидевших даже десятой части срока, разгуливают по тюремному двору и совершенно серьёзно обсуждают вопрос: чем лучше согреваться во время военного парада и демонстрации трудящихся на Красной площади – русской водкой или шотландским виски?»
Самое удивительное, что оба разведчика действительно присутствовали на этом параде, находясь на трибуне для почётных гостей…
Единственной силой, которой до середины 1980-х годов удавалось успешно противостоять многоплановой подрывной деятельности США и их союзников, являлись органы государственной безопасности СССР.
Следует отметить, что в отличие от ЦРУ США, которое «функционировало в механизме элиты власти», КГБ СССР был лишь инструментом, исполнявшим политическую волю ЦК КПСС. И не случайно его именовали «вооружённым отрядом партии». И был он не «всевластным» и не «всесильным», поскольку полностью подчинялся либо партийному лидеру, либо высшему партийному руководству в целом. Первое главное управление в тот период было лишь «проводником» внешнеполитической деятельности страны на международной арене.