Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Замолчите, Каталина! Слышите? Кричат рядом с хижинами. И идут туда с факелами, крики кажутся угрозами. Пойдемте отсюда, идем! Дойдем до церкви. Спрячемся у алтаря.
– Спрятаться? Думаете, они против нас?
– Их крики требуют мести. Что-то их возмутило, взбунтовало. Похоже, они преследуют кого-то на коне. Но идем, идем!
Они спустились по лестнице, быстро прошли через сад; преследуемый всадник приблизился к дому, и те оцепенели от удивления. Рядом упал конь, а всадник спрыгнул, чудом не раздавленный. Это управляющий Баутиста, в порванной
– Защитите меня, помогите! Меня убьют, Отец Вивье, убьют!
– Что происходит? Что случилось? – спросил священник.
– Меня ударили камнем и преследуют, как шакалы! Они нашли мертвой Куму на дороге. Хотят отомстить, убить меня и всех, поджечь дом. Это демоны… они убьют меня! Они уже зашли! Помогите! Поговорите с ними, Отец!
– Баутиста, Баутиста! Смерть… Смерть! – слышался отдаленный голос. – Правосудие против Баутисты! Хозяйку! Хозяйку!
– Они ищут сеньору Д'Отремон. Они не знают, что ее нет. Требуют правосудия. Правосудия для вас, Баутиста, – проговорил старый священник.
– Они хотят повесить меня, забить камнями! – в панике хныкал Баутиста. – Посмотрите на мою кровь, Отец Вивье, посмотрите! Посмели действовать против меня, мерзавцы. Убили двух охранников, пытавшихся защитить меня. Остальные перешли к мерзавцам.
– Иисус! Они идут сюда! – заметила Каталина.
– Меня убьют! Спасите меня! – умолял перепуганный Баутиста.
– К несчастью, я не властен это сделать, – указал Отец Вивье. И между криками, доносившимися уже ближе, торопил: – Быстро, в церковь! Идемте!
Один камень, брошенный наугад, попал в колено Баутисты, и тот упал. Священник, взглядом измерив опасность, побежал к ближайшей церкви, чуть ли не на руках неся испуганную Каталину.
– Смерть Баутисте! Смерть хозяйке! – взывал оглушительный охрипший голос. – Там идет хозяйка! И ей! Смерть!
Отцу Вивье удалось закрыть трясущимися руками засов маленькой двери храма. Некоторые старые служанки дома Д'Отремон укрылись там, тоже испугавшиеся возможной расправы спятившей и ослепшей толпы. В страшном испуге они укрепляли дверь, волокли скамейки, пока священник напрасно пытался освободиться от Каталины, вцепившейся в него, вне себя от страха:
– Не отпускайте меня, Отец! Меня приняли за Софию! Они убьют меня!
– Я вручил им Баутисту! Они без промедления убьют его! Уже добрались до него!
– Они здесь, Отец! Пусть не открывают! – советовала Каталина, напуганная кровожадными криками мятежной толпы. – Нас всех убьют, всех!
Высокое запечатанное стеклянное окно упало, разбитое метким ударом. Оставив на скамейке обморочное тело Каталины, Отец Вивье подошел к главной двери, с усилием отодвинул задвижку створки и медленно приоткрыл.
Толпа уже шла к дому и приступом ворвалась туда. Как демоны, они топтали цветущие сады, размахивали подожженными светильниками, разрушали на каждом шагу любое препятствие, волоча
Оцепеневший от волнения, священник успел поднять дрожащую правую руку, его глаза расширились от ужасного спектакля, и лишь молитва пришла ему на помощь:
– Боже, сжалься над этой душой.
– Вы дали разрешение, сеньор губернатор?
– Конечно, Ренато. Проходите, проходите и присаживайтесь. Не могу отказать вам, поскольку речь пойдет о случившемся.
– Полагаю, час совершенно несвоевременный; но в память о вашей старой дружбе с моим отцом…
– Я же просил вас присесть. Сейчас принесут кофе для нас.
Сдерживая недовольство, скрывая дурное настроение под совершенной вежливостью, чувствуя себя обязанным, губернатор Мартиники подал знак секретарю, чтобы тот оставил их. Расположившись напротив Ренато, по-светски рассматривая его с ног до головы, он хмурил брови, рот сложился в недовольном выражении. Ведь с обросшей бородой, заляпанными грязью сапогами и костюмом Ренато Д'Отремон выглядел откровенно плачевно. Когда дверь закрылась, губернатор проговорил:
– Простите, если сначала прерву вас. Позволив вам пройти, я также помню о старинной дружбе с вашим отцом, но считаю, что предпочтительней не упоминать об этом перед третьими лицами, потому что я поговорю с вами, Ренато как друг, а не как губернатор.
– Вы со мной?
– Вы лишь хотите, чтобы вас выслушали, знаю. Я даже знаю, почему вы пришли сюда посреди ночи, не вернувшись домой. Сеньора… скажем де Мольнар, потому что трудно назвать другим именем законную жену Хуана Дьявола…
– Сеньор губернатор… – прервал Ренато со скрытым упреком в голосе.
– Позвольте закончить, прошу вас. Знаю, вы отказываетесь принимать условия, предоставленные мной из уважения к вам. Знаю о печальном происшествии, последовавшем вслед за этой неприятностью, что все на пределе, и с моей стороны не будет никакой любезности. У меня раненый офицер, несколько солдат с более-менее тяжелыми травмами. Я знаю, что среди этого сброда есть мертвые и ранен сам Хуан Дьявол. К сожалению, мятежники захватили кое-какое оружие, и даже хуже, захватили бочку с порохом, предназначенную для взрыва камней, чтобы сделать ров и изолировать их. Если вы пытаетесь выступить в их защиту…
– Напротив. Я пришел спросить, почему солдаты не торопятся взять Утес Дьявола.
– Ах, черт! Думаете, это можно сделать так скоро?
– Именно об этом речь. Я пришел просить вас о разрешении осуществить это мне. Почему не отдали приказ атаковать? Почему не берут их между двух огней, атаковав с моря, с береговой охраной порта?
– Хотите, чтобы народы назвали нас дикарями? Чтобы газеты всех европейских столиц пестрели осуждающими новостями о массовой резне, убийствах, совершенных губернатором Мартиники, рыбаков, требующих своих прав? Хотите сделать их героями и мучениками? До какой степени вы обезумели в своей злобе и ревности?