Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Пепел… Испортит сады… Настоящее несчастье. Но так или иначе, пройдут майские дожди…
Он неотрывно смотрел на город, такой же, как он, счастливый и доверчивый.
– Хуан, ты поднялся?
– Ненадолго, и по-моему, уже пора. Ты позаботилась о моей ране, Моника.
Увидев, как Хуан пытается пройти перекресток, и рука протягивается, ища опору в скалах, удивленная Моника подошла к нему, и теперь медленно шагала рядом с ним. Лицо, менее загорелое, побледневшее, имело
– Какое безрассудство! Я думала, ты побудешь немного на солнце, а потом…
– Мое присутствие нужно внизу, Моника. Бедные люди страдают. Мне сказали о твоем посещении, продуктах.
– Мне казалось несправедливым придерживать продукты, печение и хлеб, когда у нас раненые.
– В один день они съедают столько, сколько тебе бы хватило на неделю.
– И что с этого? Я могу есть рыбу, как другие.
– Знаю, твоя щедрость безрассудна. Еще знаю, ты лечила раненых. Умиравший брат Мартина теперь без лихорадки.
– У него только заражение раны. Его завязали в грязные тряпки. Не лишним было научить женщин деревни полезности горячей воды и обеззараживания бинтов.
– Ты много сделала и все тебя благословляют.
– Я должна им, Хуан. По-твоему, я не знаю, что все случилось из-за меня? Несчастный случай, когда Ренато пришел за мной, повлек за собой ранения. Хотя и косвенно, но я считаю себя ответственной.
– Ладно. А главный ответственный?
– Ты, Хуан, ты, но тоже по моей вине.
– Почему не скажешь, что по вине твоего кабальеро Ренато? – гневно возразил Хуан.
– И по его вине тоже, хотя его намерение не было плохим. Если бы не твое дурное настроение. Почему ты так разозлился, что аж забыл, где находишься? Из-за самолюбия? Нет, из-за дурного настроения…
– Ты поучала всех рыбаков кротости и любви к ближним. Но к каким ближним? Презренным солдатам, превратившимся в палачей, чтобы защитить ростовщичьи сундуки? Они заслужили, чтобы их разорвали на куски!
– Так это твой план? Твой замысел?
– Ты прекрасно знаешь, что нет. И не о том подумала… Я бы дал предлог губернатору уничтожить нас, взорвать пушечными выстрелами Утес Дьявола, деревню и пляж.
– Такое бы могло произойти?
– Разумеется. Иногда я задумываюсь, почему он этого еще не сделал. Разве что твой кабальеро Д'Отремон заступился, ведь ты здесь. Ты правда не слышала о нем? Не получала известия, письма?
– Почему ты считаешь, что я лгу, Хуан?
Хуан приблизился к Монике и взял ее за руку. Сильные пальцы сжали ее какой-то грубой лаской. Затем рука бессильно опустилась, и Хуан отступил.
– Моника, тебе нужно выбраться из этой ловушки.
– Почему мне? Что случилось?
– Ничего не случилось, но… – пытался успокоиться Хуан. И услышав издалека
– Почему я должна возвращаться? Что происходит? Как будто плачут, сожалеют… Я…
– Нет, Моника, не иди!
Моника ускользнула от него, побежала к краю скал. Жители деревни столпились внизу, где спускались с высокой горы две заводи ручьев пресной воды. Но бежала не вода. Густая грязь с сильным запахом серы медленно скатывалась, оставляя на берегу мертвую рыбу и вулканические камни. Непонимающая Моника повернулась к Хуану:
– Что происходит?
– Не видишь? Эти ручьи – наше единственное водоснабжение. И посмотри на море, пляж.
Они прошли по труднопроходимому краю. Обеспокоенная Моника наклонилась, а единственная рука Хуана схватила ее с тревогой:
– Осторожнее! Можно поскользнуться.
– Но пляж полон рыбы. Некоторые еще прыгают. Другие…
– Кто-то умирает, остальные уже погибли. Понимаешь? Они отравлены. Эту грязь втянули ручьи, и наверняка она теперь в других ручьях.
– Отравлены? Отравили ручьи? Но кто? Кто это?
– Вот он, Моника. Вулкан. Старый вулкан, который пробудился, чтобы выплюнуть свое проклятие над Мысом Дьявола!
С беспокойным любопытством Моника вновь взглянула на высокий конус вулкана. Отсюда даже лучше видно, чем из Сен-Пьера. Голые крутые склоны казались зловещими. Из странного кратера сбегали маленькие клубы черного-пречерного дыма и виднелась тонкая раскаленная линия, переполнявшая через край вулкан, пока не погасла. Моника испуганно повернулась, глядя на спокойное и серьезное лицо Хуана.
– Что происходит, Хуан?
– Ладно. Происходит… происходит то, что видишь, Мон Пеле переполняет лавой ручьи, реки, и мы останемся без рыбы и питьевой воды.
– И может наступить землетрясение, да?
– Конечно, может. Это не в первый и не в последний раз.
– Я слышала ужасные истории о вулканах…
– Уверен, извержение вулкана вытащило Мартинику из морских глубин, а другое извержение снова похоронит.
– Почему ты так говоришь, Хуан? Словно тебя радует эта ужасная мысль.
– Нет, Моника, не радует. Хотя иногда, перед несправедливостью власть имущих, перед болью и страданиями вечных жертв, я начинаю думать, что у природы есть причина, чтобы смыть человека с поверхности земли. Взгляни на них, Моника.
Оба посмотрели на скорбный спектакль голой и жалкой группы людей. Мрачные мужчины сжимали кулаки, а напуганные женщины плакали или обнимали детей. Наивные и отважные, что постарше, трогали темными ручонками мертвую рыбу, вздувшуюся от грязи.
– Мы в двадцатом веке, в так называемом цивилизованном мире, а эти несчастные могут погибнуть от голода и жажды в портах города, потому что жадность ростовщика так приказывает.