И аз воздам
Шрифт:
Лежать на теплых камнях было хорошо до тех пор, пока местное светило не стало уползать за вершину горы. Я попыталась присесть и недовольно поморщилась, так как пальцы от шитья были все исколоты иголкой — наперстков здесь не существовало и я одевала кусочек толстой кожи, которые не всегда спасал.
— Девис, Трина, — приподнявшись, я поискала взглядом сотоварищей, но мне на глаза попалась лишь наша лошадка, мерно помахивающая хвостом, — где вы? Верна уже уходит, пора собираться!
— Да чего торопиться, — голос Девиса раздался совсем не с той стороны, где я их видела первоначально, — как будто не насидишься еще в крепости! Тебе-то что там делать, если мы рано приедем, штаны стирать до темноты?
Конечно, я не спорю, что влюбленным неохота торчать у всех на виду в Скаггарде или тискаться по углам, на природе это делать куда как лучше, но я тоже человек и вообще, если тут будем до темноты сидеть, то без ужина останемся. Им-то по фигу, они друг другом сыты, а я вот на голодный желудок точно не засну. Уговоры положительных результатов не дали — при моем попустительстве парочка превратилась в форменных эгоистов и теперь я пожинала плоды своей слабохарактерности, с тоской глядя на медленно опускающуюся Верну. Сегодня Девис набрел на хорошее место и мы так споро загрузились, что даже удивились сами. Правда, возвращаясь в крепость, мы всегда дружно охали, вздыхали, закатывали глаза и усиленно хромали на все конечности, чтобы никто не заподозрил нас в безделье, а уж рассказать, что оно проходит в таком приятном месте, как это озерцо…Боже упаси! Все остальные сборщики чаще всего вламывали целый день и их рассказы упорно держали марку данного вида труда, как самого сложного и неприятного.
Тени протянулись уже далеко и бессовестная парочка вылезла из насиженного…или належанного места чуть ли не под сорванный голос.
— У вас совесть есть? — совести у них явно не было, судя по взглядам, бросаемым друг на друга. — Мы так долго никогда не задерживались! Мне, конечно, по фигу, можете тут хоть всю ночь лежать, но вот как бы нас тут кто не сожрал…подкрадется какой-нибудь охой, вот крику-то будет!
Упоминание о местных тварях возымели действие — сборы ускорились, лошадь была безжалостно оторвана от травы и впряжена на место, и мы покатили к Скаггарду, пересекая лежащие посреди дороги тени. Несмотря на приличное расстояние, в повозку я не забиралась до тех пор, пока ее скорость ощутимо не превысила мою — трястись в телеге на деревянных колесах удовольствие сомнительное и только боязнь остаться одной на дороге в сумерках заставили отбивать зад на жестком сиденье…ну что за эгоисты, я ведь теперь даже на лавке сидеть смогу только боком!
— Задержались вы что-то сегодня, — приветствовали нас Тудор и Лигар, толкущиеся во дворе. — Ну вы и собрали, — протянул последний, окидывая взглядом содержимое повозки, — и как это все по жаре? Рия, ты уже вся почернела, скоро будешь, как головешка!
— Меня Верна любит! — весело огрызнулась я, спрыгивая на землю. — На нашу долю ужин-то остался?
— Там и не только на вашу долю, на всех хватит, — хмыкнул Тудор, уводя лошадь с повозкой в сторону кухни, — им всем не до еды сейчас. Ну, пошла, пошла, — потянул он за собой упирающуюся скотину, — чего встала-то? На, тут у меня хлеб для тебя припасен, — сунул он лошади приличных размеров горбушку.
— А чего это всем не до еды? — навострила уши Трина, посматривая на Девиса, который начал быстро застегиваться до самого горла, закрывая подозрительные красные пятна на груди. — Чего тут случилось-то?
— Пойдем сейчас да узнаем, — солдат пригладил взлохмаченные волосы, делая вид, что ему почти неинтересно, что за новости нас ждут.
— Так Герлет вернулся, — Тудор смахнул крошки с ладони и снова дернул лошадь за собой, — да не один.
— Герлет? — Девис был удивлен, но почесал макушку и решительно двинулся в сторону входа. — Не один…а кто еще прибыл?
— Жену привез, — Лигар прислонился к стене, в ожидании
— Большой сын-то? — я присела, вытряхивая из сапога пыль, развернула тряпку и заново обмотала ногу. — И как она согласилась сюда приехать? Но раз приехала, молодец, лишь бы не сбежала! Трина, чего стоишь, пошли есть, а то я голодная!
Лигар что-то еще сказал вслед, но мне вообще не нравился этот тощий чернявый мужичонка, и я сделала вид, что не услышала его замечаний. Последнее время он слишком часто оказывался вблизи от меня, а подобное соседство было неприятно его двусмысленными намеками и я старалась держаться от него подальше. Именно он набивался со мной в поездку за дровами, но быстро остыл, послушав рассказ Девиса, хоть и несколько преувеличенный.
Конечно, про ужин никто не забыл — пропускать время еды только из-за того, что один из офицеров крепости вернулся из отпуска вместе с женой, таких дураков нет, вот поедим и тогда поговорим. Это уж Лигар явно переборщил, ожидая от меня какой-то реакции — в многочисленных сплетнях, ходивших по Скаггарду, была одна, где меня связывали с Герлетом, но существовала она недолго, а у Лигара появился подбитый глаз и на подначки за столом он мрачно отвечал, что приложился в темноте об косяк. Против такого средства для затыкания ртов я не имела ничего против, зато сразу все вопросы были решены.
Прихватив миску, я присела к Берине, надеясь услышать от нее последние новости, которые она не замедлила мне вывалить, поминутно оглядываясь по сторонам.
— Чтобы Герлет вдруг вернулся да не один…вот удивления-то было! Оказывается, он никому ничего не сказал, что привезет жену, даже Бальор ничего не знал, а уж Отеро и подавно. Тора так рот и раскрыла, когда он вместе с ней вошел, можешь себе представить! Проводил за стол, а она такая серьезная, хоть бы улыбнулась разочек, всех обвела взглядом и села молча, а он и сказал, что это его жена и ее зовут Фиона и она сюда приехала не одна, а вместе с сыном, которого зовут Дойлен. Только сказал, как такой рев раздался, все чуть не оглохли, а это мальчишки подрались, Себер, сын Калии и этот самый Дойлен. Себер хоть и старше, но Дойлен его чуть в угол не забил, едва растащили!
Калия, наша кухарка, была вполне нормальной женщиной, но вот сын у нее в свои пять лет язык имел весьма дурной и за это часто был бит другими детьми, как и за ябедничество, которое презиралось тем же Иваром.
— Растащили, — продолжала Берина, — стали спрашивать, что случилось и за что кулаками доказывают правду, так Дойлен молчит и сопит только, а уж что Себер начал вываливать, лучше уши затыкай. Герлет, конечно, сразу к мальчонке кинулся, спрашивать, почему он первый кулаки распускает, так знаешь, что тот ответил? Что Себер про его мать что-то сказал и за такое он всегда бить будет! А что сказал, неизвестно, потому что он пообещал, что Себеру все равно поддаст. Вот тебе и четыре года мальчишке…
— А потом что, — одернула я закрутившуюся рассказчицу, — что сам Герлет говорил? А Фиона?
— Фиона? Да ничего, погладила только сына по голове и сказала, что сама поговорит с ним, но делать это при всех она не будет. Нет, чтоб хоть подзатыльник дала, что ее сын первый драку затеял!
— Ты же не знаешь, где она жила и почему ее сын так кидается на всех с кулаками, — я вытянула голову, чтобы посмотреть на эту самую Фиону, но мельтешенье в зале не стихало и я решила, что это можно будет сделать и попозже…или в другой день. Гораздо больше меня интересовал результат визита Линарта на Колодезную улицу, но с этим тоже, похоже, придется повременить — не та сегодня обстановка, чтобы приставать с расспросами. — А они в зале или ушли уже?