И-е рус,олим
Шрифт:
А там в шатре умирал Ицхак -
последний ослепший сфинкс.
Свершился первый на свете хак.
И мир с той поры завис.
А из под светящегося текста на меня смотрел слепым надменным взглядом Гришин подарок.
Кот
Неужели я вернулся в мой Старый Город, из которого был украден? И завершился круг моего становления? Неужели я смогу обтереть своей шерстью пыль со стен моего Города? Пометить его углы и закоулки? Утвердиться в праве быть сильным и в силе быть правым именно здесь? О, мать моя кошка!
Я уже отдал дань уважения всем помойкам, на которых был вскормлен, всем улочкам, вдоль которых переживал свое детство. Ни одной знакомой морды. Ни одной даже просто располагающей морды. Все кошки и коты, попадавшиеся
Забредя на мамлюкский мясной рынок, который я помнил как одно из самых веселых и шумных кошачьих мест ночного Города, я с отвращением увидел кошачье месиво. Коты, кошки и котята жрали мясные нечистоты, вырывали их у друг друга, лизали мостовую, политую днем кровью и веками впитывавшую в себя жир, кровь и грязь мясного рынка. А между тем, я точно знаю, что в Старом Иерушалаиме столетьями копятся мыши и крысы. И мать, уча меня бою с крысой, всегда повторяла, что убийство оправдывается истинным назначением убивающего и необходимостью жертвы -- для передачи жизненной энергии нужна живая кровь и живая плоть, что пожирающий нечистоты -- да будет нечист. Что же, питающийся падалью не может не пасть. Если бы я умел усмехаться, я бы усмехался. Но я просто шел сквозь толпу, сделав морду кирпичом. И передо мной расступались. А жаль. Мне хотелось вцепиться кому-нибудь из этих в дикую нативную морду. Но западло. Впрочем, если бы кто-то из них начал первым, я бы не возражал... Нет, расступались молча и мягко, как пух на птенце. Я больше не принадлежал этому месту, как в детстве. Но связь с ним от этого не ослабевала, может быть потому, что теперь это место принадлежало мне.
Я, дорогой, идя по этой каменной бойне, просто чувствовал себя каким-то героем антиутопии. Все правильно, мы не только чувствуем, но и претерпеваем изменения раньше вертикалов. Тот из них, кто первым это поймет, сможет зацапать огромные деньги на торговле недвижимостью. Если, конечно, успеет. Всего делов-то -- покупай там, где коты толстые и вальяжные и избавляйся от жилья там, где коты алчные и туберкулезные.
Мое нервное напряжение словно бы пропитывало усталость, а усталость прибавлялась и прибавлялась, цементируясь и создавая вокруг ощущение бронежилета. Хех, что можно подумать о коте, сравнивающем что-либо с бронежилетом? Явно, что он -- лазутчик вертикалов, прикидывающийся котом. Но я больше не принадлежу вертикалам. Я нашел своего Хозяина.
А вот матери я не нашел. Никто не помнил о такой кошке. Или попросту не желал вспоминать. Ой, вау-мяу, все наши девять жизней так коротки и похожи, как девять глотков из одной бутылки вина... Вина... Трудно смириться со своей ситуацией, даже если уже безвозвратно изменен. Вот здесь я и пробовал вино -- вот здесь, на углу, во время майского хамсина. Красное терпкое вино, пахнущее солнцем и пылью. Я попался на него, как на блесну. И этот странный вертикал, Похититель, украл меня, воспользовавшись случаем. Жалею ли об этом? Да. Нет. В общем, нет. Хотя сейчас -- да. Потому что все мы беззащитны перед своим детством. Это как теплое молоко из материнского живота, которое не заменить сливками из холодильника.
Этот дом притягивает меня. Раньше он пустовал и мы, котята, проникали через подвальное окно и играли в его гулких пространствах, носились по пустым комнатам за хвостами невидимых призраков. Теперь в окнах свет. И запах жирной жареной рыбы. Меня вдруг пробило на уют, как заметившего костер продрогшего путника. Я запрыгнул на широкий подоконник и приник носом к стеклу, вглядываясь, внюхиваясь и вслушиваясь -- благо, форточка была открыта.
Внутри, на диванах, в мягких подушках, развалились две вертикалки. Они пили что-то из -- вау-мяу -- блюдечек! Кошачьего присутствия не ощущалось. Я как-то утратил самоконтроль и вышел из
– - Лея! Смотри! Ну и зверь!
Вторая -- мягкая, полная, светлой масти, кивнула и сказала:
– - Кыс-кыс-кыс... спорим, это кот, а не кошка? Морда требовательная.
Я легко заскочил на форточку, распушил хвост и впрыгнул в круг света у ног Леи. Замурлыкал, чтобы и тень испуга не омрачила наши отношения. Потерся о ноги. Ноги не отодвинулись.
– - Какой рыжий,-- сказала Лея.-- Холеный. И чистый. Чей-то, конечно.
Ну, раз чистый, то что разводить шуры-муры. Голод -- не тетка. Чтобы срезать путь к хавчику, я грациозно, но решительно запрыгнул на колени к Лее и подставил голову под ладонь.
– - Белка,-- сказала она изумленно, гладя меня за ухом,-- это просто праздник какой-то. Смотри, как он меня снимает!
Что-то отдельное от Леи приветственно взыграло в ее животе. Словно вынашиваемый ею детеныш обрадовался возможности поиграть с котом. Но Леина ладонь рыбой не пахла. Ошибочка вышла. Она здесь такой же гость, как и я, дорогой.
– - Завидую,-- ухмыльнулась черная.-- А я уже больше ни одному самцу не нужна.
Лея слегка поддала мне ладонью, и это было, как нельзя, кстати. Всегда предпочитаю, чтоб без обид. Во всяком случае, с малознакомыми, не успевшими мне сделать ничего плохого, вертикалами. Я прыгнул в заданном направлении и оказался на других коленях.
– - Да это не кот, а просто кобель какой-то!
За такое оскорбительное для дорогого кота сравнение, следовало бы вцепиться в морду, но в голосе Белки было истинное восхищение, и я простил. Да и кто сможет не простить женщину, с пахнущими рыбой руками.
Уверенность в том, что накормят, как ни странно притупила голод. Как же я устал! Я развалился на коленях Белки, растекся по всем этим выемкам, мягкостям, теплоте. Вокруг были подушки, вертикалки ворковали, рыба готовилась и благоухала. Освещение было тоже мягким, таким, как я люблю -слегка подсвечивающим темноту. Наконец-то мне было хорошо и просто. Мать моя кошка, как бы я хотел стряхнуть с себя все лишнее и остаться в этой сытой теплой простоте навсегда... ну хотя бы на одну из жизней... Застрять на подоконнике между опасностью свободы и скукой уюта. Ну почему, почему другим можно, а мне, дорогому, нет? И зачем я позволил навязать себе этот Обет?
И тут все повторилось. И в животе Белки тоже взыграл детеныш. Вроде и ерунда все это, а странновато. Мне и раньше доводилось сиживать на коленях беременных вертикалок -- и у приятельниц Аватаров, и у одной подружки Партнера по Симбиозу -- и никогда раньше ничего подобного. Интересно, в чем тут дело -- во мне, дорогом, или в этих вертикалках. То есть, если второе, то как раз неинтересно. А вот если первое -- очень даже.
И тут мне стало ясно, что блаженная отупляющая усталость, давшая мне передышку, кончается. Встреча со Сфинксом была как удар по башке -- я потерял не дар речи, но тормознул, впал в простоту, иначе говоря -защищался от шока, как мог. А теперь вот, увы, отрелаксировал. Надо все время помнить, что теперь со мной не может происходить ничего случайного. Что же общего у этих двух беременностей? Да ничего. Одна беременность отдает насилием, а другая обманом.
7. ОХОТА НА КОТА
Кинолог
Давить "ментов лежачих" надо на скорости -- иначе не в кайф. Так, чтоб сиденье катапультой пинало в зад. Ийе-ех! Спасибо родной фирме за лизинговую тачку -- весело и не жалко. "Хорошую девочку из хорошего семейства" дали плохому мальчику. "Вот бегает дворовый мальчик, в салазки Жучку посадив..." Жучку, положим, я уже высадил. Остался запах цепких пнинарозенблюмовских духов -- спецом, чтобы самцов метить. Да туберкулезные окурочки в пепельнице... везде. Вот сука, тоже спецом порассыпала. Тормозим у мусорки. Вот так, чистота залог здоровья. А запахи к делу не пришьешь. Мужик засранный какой-то. Наш, похоже. Пакетики проверяет.