И мир погас
Шрифт:
— Слушаюсь, Ваше Величество, — камергер поклонился, — вы хотите отдохнуть или сразу направитесь на ужин?
— Ужин. Но сначала нужно переодеться.
Дориан часто переносил совместные ужины после заседаний, на которых обсуждались тяжелые темы. Говорил, что ему проще одному сбросить оставшееся после них напряжение, а к семье прийти спокойным и радостным мужем и отцом, так что я старалась следовать его примеру.
Но увидев Адама, я ощутила, как земля ушла из-под ног. Мне снова 9 и 12-летний Дориан смотрит на меня своими пронзительными карими глазами. Руки сами коснулись его щек, большой палец скользнул по ряду из трех родинок
— Пусть Морин вечно хранит вас, матушка, — нежный голос коснулся моего слуха, — я так рад видеть вас.
— Моя радость, — я отодвинула мальчика, дабы взглянуть на него еще раз, — ты так быстро растешь.
— Мама! — едва дождавшийся своей очереди младший сын прижался к моему боку. — Вы здоровы? Мне столько хочется вам рассказать!
Зеленые глаза искрились, круглые щечки были румяными, как и всегда, когда он здоров и весел. Его черные волосы, как у отца и брата, стали короче и все так же смешно торчали на макушке.
— Тогда нам и ждать нечего, давайте садиться за стол.
За трапезой и обыденным разговором, в которым все старательно не упоминали императора, я любовалась своим отпрысками с легкой грустью. Не помнить месяц для меня совсем не страшно, но в отношении детей это был достаточный срок. Эмили уже 16, так что скоро должна состояться ее помолвка с князем, Адам скоро отметит 14-ый день рождения, но уже через пару-тройку лет представители знати начнут давить на него из-за ребенка, а Генри 12-ть, но его учителя в академии уже пророчат ему успехи на политическом поприще. Время так скоротечно в этом юном возрасте, что вернувшиеся с летних поездок дети, кажутся изменившимися до неузнаваемости настолько, что сводит сердце.
— Все еще непривычно ужинать без папы, — вдруг произнес Генри, — это когда-нибудь пройдет?
В тишине столовой слышен был лишь вой ветра за окном.
— Со временем станет легче, — выдавила я, — нам нужно хранить память, но не поддаваться грусти.
— К тому же, мы все еще должны служить на благо империи, — чуть сдавлено напомнила Эмили, — как заповедовала нам Морин. Вы же помните, как отец любил эту страну? Нам нельзя его подвести. Встретившись с ним в загробном мире, мы должны с гордостью рассказать о своих заслугах.
— Тогда… Можем мы всего один денек еще погрустить? — глаза моего младшего сына наполнились слезами, которые он силился не пролить, так что Адам в знак поддержки погладил его по плечу. — В последний раз все вместе, а завтра будем стараться, ладно?
Руки вдруг онемели и едва удерживали приборы. Нельзя вновь поддаваться этому чувству утраты, скручивающему органы в жгут.
— Конечно, родной. Но давайте говорить о светлом.
Ужин закончился в моей спальне, где на большой кровати мы вспоминали былое, предаваясь слезам. Эмили легла рядом, заплетая кончики моих волос в косы, Адам сидел с другой стороны от сестры, а Гени устроился головой на моих коленях. Скоро уже и этот ребенок дорастет до того, чтобы стесняться спать на моих ногах, однако сегодня все мы уснули под одним одеялом и в единой тоске и любви.
Глава 2
Имя императрицы всегда содержало в себе имена двух последних императриц в знак того, что три Божественных рода ранее были одной семьей и служат до сих пор единой цели. Но после того, как воспоминания прошлых императриц стали приходить ко мне во снах,
Аннабель Мария Августа была дочерью герцога Таафеит, рожденной стать императрицей, от того к ее имени и прибавилось «из королевства Рутил, что в Халькопирите». Аннабель Мария Августа Таафеит де Рутил фон Халькопинит — набор имен, местоположений и часть моей истории. Так же волосы говорили о многом, а вернее их цвет. Если в эрцгерцогской семье рождалась девочка с рыжими волосами, то ей сразу же присуждалось имя, тянувшее за собой память о двух предыдущих матерях наследников. Порядок семей соблюдался строго, а в них следили за тем, чтобы три семьи имели минимум родственных связей, создавая целый конкурс на примаков.
Каждая Божественная семья была обязана родить дочь, которая передаст свою кровь детям, а в случае, когда подходила их очередь отдавать дочь на роль императрицы, дочерей должно было родиться две: одна уйдет из дома, а другая продолжит род. Мою мать корили за то, что она не может родить дочь, ведь кронпринцу уже было 2 года, тянуть нельзя было. Перед отправкой меня в дом жениха мать расчесывала мои волосы, дергая их с силой, словно злясь, что ее волосы не рыжие, что она родилась не императрицей.
— Знаешь, — сказала она мне, — однажды в нашем доме родилась будущая императрица, но волосы ее были не рыжие. Поразившись, родители все же дали ей имперское имя, а вскоре девочка умерла. Следующая их дочь была рыжая… Если бы я столько ждала удачной беременности, а ты бы родилась черноволосой, как твой отец, я тотчас бы убила тебя сама. Ведь все, что мне суждено сделать в этой жизни — родить двух наследниц.
Ненависть матери я осознала в 6 лет, так что ее слова не были шокирующими для меня, а историю я знала из воспоминаний 16-ой императрицы Карин. Позднее, во дворце, я обнаружила ее дневник, в котором она описывала свои отношения со старшей сестрой, рожденной на 8 лет раньше, оставшейся в семье, а также утверждала, что помнила короткую жизнь почившей сестры. Я сомневалась в ее словах, ведь погибшая не носила в себе Благословение, хотя жизнь преподносит порой доказательства своей экстраординарности.
Принцессы всегда рождались с волосами схожими с отцовскими и не могли сесть на трон. Они становились женами князей, герцогов или прочих хозяев значимых земель и владений, но моя дочь вызвала активные споры. Ее достали из меня с трудом, давя на живот, так как я была слишком худа и слаба, роды проходили тяжело. Когда ее голова показалась мне в свете свечей, я подумала, что разум играет со мной злую шутку. Рыжая. Принцесса была рыжей. Месяцами я думала, что волос потемнеет, годами допытывала ее, нет ли в голове ее не принадлежащих ей воспоминаний. Но Эмили ничего не помнила. Первая принцесса, получившая имя, носящее историю, — Эмили Аннабель Мария де Рутил фон Халькопирит.