И пожнут бурю
Шрифт:
– Ваше превосходительство, покупатель прибыл.
Старика это известие немного встревожило. Поэтому его ответом был медленный кивок. Омар и Жёв вышли из экипажа без шинелей – дождь и ветер утихли на какое-то время, так что зонтов, которые держали конвоиры, хватило. Напротив экипажа майора, в метрах двадцати, если быть точнее, стоял большой черный дилижанс, запряженный четырьмя столь же черными лошадьми и украшенный позолоченными узорами в виде лилий, веток, львов и корон. Среди прочих декораций Жёв увидел на дверях герб, знакомый по ранее прочитанному письму. Теперь сомнений не осталось: прибыл Пьер Сеньер. Рядом с дилижансом, верхом на лошадях, взирали, видимо, такие же конвоиры, что и приставленные к Омару, однако выглядевшие куда более грозно. Выждав в молчаливом напряжении полминуты, Жёв уже хотел сам подойти к дилижансу, но резко
– Рад встрече с вами, месье Сеньер, – начал первым Жёв, пытаясь выглядеть в глазах собеседника как можно учтивее. – Позвольте, прежде всего, выразить вам свое почтение и благодарность за вашу смелость и ваше желание приобрести сей товар у меня.
Покупатель приподнял брови и, кивнув, сказал:
– Мне тоже крайне приятна настоящая встреча, пусть и погода не благоволит хорошей беседе, но так даже лучше, поскольку чем меньше глаз нас увидит и ушей услышит – тем выгоднее для всех сторон, – так же учтиво обратился покупатель, запустив левую руку под плащ, видимо, что-то ища во внутренних карманах. – Однако вынужден частично огорчить вас, месье Жёв. К сожалению, Пьер Сеньер не сумел прибыть сегодня на столь важную для него встречу только лишь по причине крайне неотложных дел, нагрянувших совершенно неожиданно. Вместо себя он прислал меня.
– Простите, месье, – уже не скрывая удивления пробасил майор, – тогда кто же вы такой, позвольте поинтересоваться? Могу ли я вам доверять?
– Разумеется! Прошу искренне простить, что не поправил вас сразу же, – старческим, прокуренным голосом произнес представитель Сеньера. – Мое имя – Мишель Буайяр, занимаемая мною должность должность – управляющий делами месье Сеньера, – старик достал, наконец, то, что искал. Это оказался какой-то документ. – Вот, нашел. Это доверенность, позволяющая мне, выступая от имени Пьера Сеньера, вести с вами переговоры о сделке по приобретению известного товара. Прошу, прочитайте, чтобы у вас не осталось сомнений в моей искренности.
Жёв взял из рук Буайяра доверенность и внимательно прочитал ее. «И правда, подлинный документ», – подумал майор, удерживая взгляд на названии должности уже самого Пьера Сеньера. Постояв так около минуты, подбирая слова и вспоминая, что должен делать дальше, Жёв вернул бумагу Буайяру, и сказал:
– Ну хорошо, раз вас уполномочили, то давайте вести переговоры, – он вручил небольшую бумажку покупателю. – Это квитанция, в которой вы должны написать сумму, которую я смогу забрать в банке за продажу товара. Также на квитанции необходимо поставить печать официального приобретателя, а также его подпись или подпись его поверенного.
– Так, насколько мне не изменяет моя дурная память, то мой доверитель обещал выплатить за товар пятьсот франков, верно?
– Все верно… – унизительно согласился Жёв и чуть опустил голову.
– Так вот, ввиду того обстоятельства, что вы все-таки так расхвалили товар, да и я вижу, что вы не солгали, месье Сеньер согласился увеличить сумму выплаты до восьмисот франков, – с издевательской улыбкой на лице произнес Буайяр и написал маленьким карандашом озвученную сумму. – Итак, вы согласны на заключение сделки? Времени на обдумывание у вас было предостаточно за прошедшие две недели, поэтому отвечайте сейчас.
– Согласен, – почти без раздумий ответил майор. – Только у меня к вам возник один вопрос. Он не дает мне покоя, и я хотел бы, чтобы вы честно дали на него ответ.
– Я вас слушаю.
Жёв демонстративно откашлялся, после чего спросил:
– Как в квитанции вы обозначите купленный товар?
– Хах, вы задали очень смешной вопрос, майор! Как же можно обозначить? Честно говоря, я никогда не выбирал дважды подряд… Давайте поступим так: я выпишу вам еще один маленький документ, в котором араба обозначу как купленного чернорабочим на предприятие месье Сеньера, который станет его попечителем. Но ведь есть еще и квитанция, правда? В
– Да… благодарю…
Ответ Буайяра ввел Жёва в легкое исступление. И пока первый лазил в свой дилижанс, дабы поставить печать на документах, второй стоял неподвижно. Уж не этого точно он ожидал. «Человеческую жизнь подменять верблюжьей и из милости продавать за восемьсот франков! Да и к тому же такому человеку, с такой профессией! Совершенно не удивительно будет, если так же, как и с верблюда, с него потом сдерут кожу! Ох, зря Омар отверг мои советы! Настанет час, когда ты перестанешь терпеть такую жизнь…» – творилось в голове у Жёва эти несколько минут. И тот факт, что переговоров как таковых почти и не было, еще сильнее изумлял его. Из раздумий его вывел Буайяр, вручив подписанную и заверенную квитанцию за продажу верблюда. Еще одним документом было письменное согласие Пьера Сеньера выступить попечителем Омара на неопределенный срок. Омар не имел ни гражданства, ни каких-то документов, полноценно удостоверяющих личность, кроме копии записи в учетной книге общины, заверенной имамом, а также записи в перечне пленников Жёва, поэтому никаких гражданских прав и свобод у него не было. Так что сравнение с верблюдом, произведенное Буайяром, оказалось вполне уместным. Жёв взял бумаги очень слабо, так, что они чуть было не выпали из рук.
– Ну-с, вот и все! – ухмыльнулся старик Буайяр, протягивая руку майору. – Хочу от имени месье Сеньера выразить большую благодарность за сговорчивость и столь успешную сделку! Особенно благодарю за то, что переговоры прошли быстро и без конфузов. Теперь вы свободны от тяжелой ноши и можете спокойно продолжить службу на благо нашего государства! Уверен, вам станет куда легче!
– Возможно… – единственное, что смог из себя выдавить Жёв, слабо пожимая руку Буайяру, так же, не снимая перчаток. Однако сейчас перчатки Жёву были необходимы для того, чтобы не замарать свои руки невидимой грязью с рук этого ухмыляющегося старика.
Закончив пожимать руки, господа продавец и покупатель обратили свои взоры на Омара, стоявшего на одном месте уже более двадцати минут и смотревшего вдаль, пытаясь что-нибудь разглядеть в сером тумане. Вглядываться в очертания домов, заметно отличавшихся от оранских, или корблей, стоявший в порту или спешивших к берегу, чтобы укрыться от надвигавшегося шторма, который лишь на толику времени притих, было занятием куда более увлекательным, чем сухой диалог двух старых усачей с предопределенным исходом. Позвав своего конвоира, Жёв приказал привести араба к конвоирам, сопровождавшим Буайяра. Бен Али не пытался сопротивляться, думая, что поедет в том же черном дилижансе, который привез в порт старика с тростью в руке, которая, к слову, выполняла чисто декоративную роль, привлекая лишнее внимание прохожих.
Оскар Жёв в последний раз взглянул на своего личного пленника. В голове у него промелькнула мысль, что это, должно быть, все, – конец. Конец их длительному знакомству. Пришла пора завершать историю взаимоотношений Омара бен Али и Оскара Жёва.
Возможно, у читателя созреет вопрос: а что дальше? Оскар Жёв – живой, самостоятельный, невероятно умный человек, который сумеет разобраться в своей дальнейшей жизни, нашего внимания, тем не менее, более не допускающей. Он – громада – высится посреди тесно сбитой кучки жмущихся к нему пигмеев – обитателей крепости, и кажется, что это выводок цыплят укрылся под крыльями огромного орла. Таким его запомним мы. И Жёв хотел, чтобы именно таким его запомнил Омар – гордым и справедливым орлом, укрывшем, наконец, вместе с цыплятами маленького орленка. И одинокая скупая слеза, еле заметная на фоне моросящего дождя, пробежала по старой морщинистой щеке. Омар также окинул беглым взглядом бывшего хозяина, не преминув вспомнить несколько добрых моментов пребывания в Оранской крепости. Пора было расходиться. Впереди – новая жизнь, новые радости и страдания. Первым отвернулся Жёв. Он медленно, чуть покачиваясь, направился к своему экипажу, более не оборачиваясь. Омара же схватили конвоиры Буайяра и повели за дилижанс, где, как оказалось, прятался маленький облучок, обитый железом, все время скрытно средовавший за огромным дилижансом и предназначенный, видимо, для перевозки пленников поодиночке. Бен Али был ошарашен таким обстоятельством и спросил Буайяра, неохотно заползая в облучок: