И пусть наступит утро
Шрифт:
– Товарищ майор!
– раздался над ухом знакомый голос.
Перед ним стоял Березин. Лейтенант сиял от радости.
– Разрешите обратиться?
– Пожалуйста. Что хорошего скажете?
– Отец!
– выпалил Сергей.
– Жив!
– Поздравляю!
– искренне обрадовался за лейтенанта Богданов.
– А как же ему удалось спастись?
– Он не пишет. Сообщает только, что ему и его товарищам повезло. Они перешли линию фронта. И снова в госпитале оперирует. А меня он поздравляет со вступлением в партию.
В
– Новая!
– доложил Пронин, - -всего два выстрела сделала, а потом замолчала. Вроде кочует.
– Посмотрим, - сказал Богданов, занимая место у стереотрубы.
Из-за хутора Дальницкого вдруг появился дымок. Тишину разорвал глухой выстрел.
Майор измерил угол. Рядом поднялся еще дымок, чуть левее - третий.
«Видимо, пристрелку проводят, - решил Богданов.
– Как бы не началось сейчас очередное наступление».
В этот момент к наблюдательным пунктам подъехал пикап генерала.
– Что у вас нового?
– поздоровавшись, спросил Петров, когда Богданов спустился с вышки.
– Несколько новых батарей, - доложил Богданов.
– Этого следовало ожидать, - сказал генерал.
– До сих пор противник активно прощупывал наши позиции и группировку, а настоящее сражение развернется только теперь. Вчера фашисты проводили разведку боем под Пересыпью, а сегодня, по-видимому, проведут там. г - Он кивнул на фланг, откуда доносился гул канонады.
– Придется поехать туда.
Линию фронта медленно пересекали «юнкерсы».
– Вот и авиация, - проводив их глазами, сказал генерал.
– Ничего не скажешь, у них все вовремя. Ладно, Богданов, поеду. У тебя, как всегда, все в порядке. Меня беспокоит фланг... Ты, наверное, слышал: сам Антонеску пожаловал сюда, под Одессу.
– Антонеску?
– поднял брови майор.
– Не слышал.
– Прибыл. Недовольны, вероятно, своим холуем хозяева. Вот он и примчался. Приказал взять Одессу штурмом, даже срок последний назначил - третье сентября.
– Значит, нам осталось жить всего три дня?
– Выходит...
– улыбнулся генерал.
– Ожидай теперь, Николай Васильевич, генерального наступления.
– Что ж, генеральное так генеральное, - задумавшись о чем-то, отозвался Богданов.
Богданов прилег отдохнуть под утро. Его разбудил шум, доносившейся сверху. Кто-то ходил по перекрытию землянки; на лицо сыпался песок.
– Что там?
– недовольно спросил майор у телефониста.
– Морская пехота, - пояснил Морщаков, переставляя фигуру карманных шахмат.
– Я уже выходил к ним, просил не шуметь. Их там много, рота или больше. Из Севастополя ночью прибыли к нам на подкрепление.
Майор неохотно протер глаза и, приподняв голову, посмотрел на часы. Стрелки показывали двадцать минут пятого. «Полтора часа всего спал», - подумал Богданов.
Вчерашний бой затянулся далеко за полночь. Теперь противник уже не мог позволить себе роскоши
«Фашисты с потерями не считаются. Черт знает, когда они успевают подвозить пополнения, - размышлял Богданов, накручивая портянки.
– А пленные твердят как попугаи: «Должны взять Одессу к третьему сентября». Не понимают, что одного их хотения мало. Антонеску приказал им взять город любыми средствами. Надеется толстоносый на свое превосходство в живой силе и технике. Конечно, восемнадцать дивизий против четырех - это много. Зато какие четыре! А наши маршевые батальоны? Они здорово выручают. Без них могло быть хуже... Вот и эти морячки, что сейчас наверху топают. Не зря гитлеровцы их полосатой смертью величают. А ты еще сердишься - потревожили...»
Он вышел из землянки. Чернильная темень ночи еще не уступила места рассвету. По небу блуждали длинные лучи прожекторов. Воздух сотрясали взрывы.
«Бомбят, - понял майор, наблюдая, как появляются все новые и новые очаги пожаров.
– Зажигалки сбрасывают». Где-то в районе порта в воздухе вспыхнул вражеский бомбардировщик. Вот тонкая трасса пуль ночного истребителя зажгла второй самолет. «Ювкерсы» снова и снова заходили на цель, не считаясь с потерями. Артиллерия врага продолжала обстреливать город.
Богданов подошел к вышке. Возле посадки лежали и сидели краснофлотцы. В темноте, как жучки-светлячки, мелькали огоньки самокруток.
– Курить осторожнее, - негромко предупредил майор, - здесь, друзья, четыре шага - и фашисты.
– Не волнуйся, папаша, - ответил ему чей-то звонкий голос из темноты, - мы до них и торопимся.
– Вокруг засмеялись.
– Может, дашь воды?
– Говоривший подошел к майору и, демонстративно чиркнув спичкой, стал прикуривать. Богданов увидел на миг пухлые, совсем мальчишечьи губы и озорные синие глаза.
– Извините, товарищ майор, - сказал синеглазый, увидев петлицы со шпалами, и поспешил ретироваться.
– Извиняю. А вы, ребята, когда вперед пойдете, не забудьте отправить назад, в тыл, того мальчика, что меня величает папашей. Детей туда не пускают, рано... А насчет воды, так ее нет. Вот, если хотите, арбузы, пожалуйста.
– Хорошие арбузы, - хвалили моряки, - где вы их. берете?
– Недалеко, на нейтральной полосе, там баштан, - улыбнулся майор.
– Командир идет, - сказал кто-то.
Подошел плечистый капитан-лейтенант. Поприветствовав Богданова и что-то выяснив у боцмана, он скомандовал:
– За мной!
– Противник рядом, - предупредил Богданов.
– Знаю, - сказал капитан-лейтенант и пошел вперед.
– Поднять клеши, примкнуть штыки!
– послышалась через минуту его команда.
Светало. В лощине стелился густой туман. Редкую ружейно-пулеметную перестрелку, доносившуюся с передовой, скоро сменила частая дробь пулеметов. Захлопали разрывы мин.
Богданов позвонил Петрову: