И всюду слышен шепот тьмы

Моен Джой

Моник закусила нижнюю губу, решив, что ей просто необходимо посетить библиотеку и архив как можно скорее.

***

– Можешь идти в дом, детка. Папа займется фиакром, а я накормлю и почищу Кристель. Сегодня к друзьям не идешь?

Спросила Элайн, расседлывая лошадь. Горячий пот животного бил в ноздри, но для родителей запах был привычным, они вели себя так, будто и вовсе не замечали его.

– Нет, займусь уроками.

Зоэ-Моник подумала, что подруги должно быть снова отправились на какую-нибудь вечеринку или совместную ночевку. Возможно, они звонили, чтобы пригласить девушку

в ее отсутствие. Ей бы тоже хотелось провести чуть больше времени с ними, тем более сейчас, когда мысли путались, перекрикивая одна другую, но сбежать было некуда.

Подойдя к входной двери Моник достала ключ, но краем глаза заметила полоску света в щели. Дверь легко поддалась. Не могли же родители запросто уехать, не заперев дом, оставив включенным лампы, подобная беспечность им совершенно не свойственна, учитывая навязчивых бесцеремонных соседей. Не снимая обуви, девушка осторожно поднялась наверх, чувствуя, как пульс гарцует под кожей. Обстановка в доме была такой же, какой Гобеи оставили ее, но в воздухе ощущался чужеродный незнакомый запах. Входная дверь резко хлопнула, заставив Моник вскрикнуть, инстинктивно взяв с кухни нож, она направилась вниз, вероятно девушка просто не закрыла ее, входя, и та под влиянием ветра ударяется о проем. Всему всегда есть объяснение, остается только найти его или придумать самому.

У дома Зоэ-Моник оглядела окрестности, тени плодовых растений затрудняли видимость, но что-то привлекло ее внимание, близ деревянных ящиков, сваленных в кучу между сливовым и айвовым деревьями. Девушка сделала несколько шагов по направлению к странной тени, которая тут же шевельнулась. Липкий страх тонким слоем покрыл кожу, сердцебиение отдавалось в голове, и Моник не решилась приблизиться, рассудив, что лучше немедленно отправиться к родителям.

В тот момент, когда она уже сделала шаг назад, не сводя взгляда с тени, из-за дерева показалось знакомое лицо, наводящее ужас. Здоровая часть лица Ксавье Ратте оставалась сокрытой опущенной веткой дерева, тогда как на девушку взирал белесый мутный глаз в оборках мясисто розовой кожи. Зоэ-Моник зажала рот свободной рукой в испуге, наблюдая, как мужчина ковыляет в сторону выхода с фермы, постоянно оборачиваясь.

– Что вы здесь делаете?! Как открыли наш дом? Родители запретили вам приходить, я немедленно сообщу им.

Не разбирая дороги Моник побежала к Эгону, закрывавшему дверь фиакра, в завершении работы. Задыхаясь от бега, кое-как девушка объяснила отцу кого увидела на территории фермы. Мужчина аккуратно забрал нож из рук Моник, заправляя импровизированное оружие за ремень. Лицо вампира исказила злоба, он выразил намерение проверить ферму на наличие посторонних, перед этим взяв из дома старое ружье, которое было найдено в одном из сараев, а после вызвать жандармов.

Было так же необходимо предупредить матушку, куда и направилась Зоэ-Моник; обнаруженный полупустой небольшой амбар за фермой, который ранее явно предназначался для более крупного, чем свиньи, скота и хранения сена, родители переоборудовали под конюшню, устроив Кристель настоящий отель со всеми удобствами, намереваясь позднее купить для лошади друга.

Газовый фонарь раскачивался над дверью амбара, тихо поскрипывая, внутри было прохладно, пахло сеном, мышиным пометом и влажной грязью. Кристель прядя ушами, подняла морду завидев гостью, толстые

темно-коричневые губы шевелились, как будто лошадь о чем-то говорила сама с собой. Элайн нигде не было видно, видимо она уже закончила здесь свои дела, отправившись в дом. Моник хотела было последовать примеру матери, как услышала за дверью черного хода несколько голосов.

Осторожно подкрадываясь, она различила спокойный голос Элайн, но с кем женщина могла бы говорить в столько поздний час? Шаги матери приблизились к входу, дверь приоткрылась, но та не спешила заходить. Воспользовавшись заминкой, Зоэ-Моник спряталась за кипу сена, как раз вовремя, женщина бросила кому-то вслед «не бойся, Зоэ ни о чем не узнает», и двинулась к выходу, по пути повесив на низкий столб пустое ведро.

Сердце колотилось, словно заведенное, Моник двинулась следом за матушкой, отбиваясь, от быстро сменяющих друг друга мыслей и вопросов. О чем она не должна узнать? Что задумала Элайн? Знает ли отец о том, кто прячется за их амбаром?

Крадучись, девушка вышла из амбара, аккуратно прикрыв за собой дверь, и вздрогнула, когда повернувшись, перед ней из ниоткуда выросла фигура матери. Женщина сузила глаза, пронзительным взглядом одарив дочь.

– Вот ты где, я всюду ищу тебя. Что ты там делала, Зоэ-Моник?

Обычный вопрос, показавшийся зловещим в данной ситуации. Сглотнув, Моник окинула взглядом двор, не зная, как реагировать и жить в мире, где детям предстоит бояться ко всему прочему и собственную мать.

– Я...тоже искала тебя.

Элайн Мелтон-Гобей заинтересованно и немного удивленно посмотрела на дочь, приподнимая левую бровь.

– Я видела, как между деревьев прятался тот сумасшедший старик с обожженным лицом. Отец пошел посмотреть, и его нет уже долго.

Лицо женщины мгновенно лишилось красок, казалось, она не знала куда бежать, чем занять обеспокоенный мозг и руки.

– Хорошо, да, я должна убедиться, что с Эгоном все в порядке. Э-э, не могла бы ты помочь мне?

Моник кивнула, пряча руки за спину, чтобы скрыть дрожь.

– Я, похоже, оставила за амбаром лопату, пожалуйста, принеси ее, на всякий случай.

Девушка похолодела от слов матери, представляя самые ужасные сцены, какие только можно вообразить. Что будет, если отец убил того мужчину? Они закопают тело на территории фермы и забудут об этом, как о страшном сне? Быстрым шагом Элайн двинулась в противоположную сторону, Моник же, выждав мгновение, чтобы собраться с духом, отправилась за лопатой.

Рывком девушка открыла дверь и остолбенела, перед ней оказался небольшой дворик, огороженный все тем же низким кособоким забором, а вокруг костра смеясь и громко переговариваясь, расположилась компания существ.

– Что? Как вы все здесь оказались?!

Увидев девушку, ребята приветливо помахали ей руками, Леони торжественно подняла вверх упаковку сосисок, обнажив в широкой улыбке клыки. Вместо сидений Арлетт и Оливье использовали полусгнившие пеньки, насаживая сосиски на обычные ветки айвы, тогда как Эрве, присев на корточки у огня, томил их до золотистой корочки. Беньямин тоже оказался здесь, в его руках было несколько уже готовых к употреблению сосисок, одну из которых парень тут же протянул Моник, сверля ее таким взглядом, будто перед приготовлением полил еду ядом.