И занавес опускается
Шрифт:
Но кто же выстрелил в Джека?
Я окинул взглядом театр и навёл револьвер на Джека. Он посмотрел на меня и рассмеялся.
— Интересная ситуация, не правда ли? — он шевельнул направленным на меня револьвером. — Кто кого первый застрелит? Бам!
Он прищурился, и я понял, что сейчас он выстрелит. Я должен нажать на спусковой крючок первым.
Но вдруг позади него появилась тёмная фигура и сбила его наземь.
— Нет! — закричал Джек.
— Нет! — отозвался эхом я.
Прозвучал
И эту пулю поймал мой отец. Отец, который должен был покинуть театр ради безопасности. Который не должен был возвращаться.
Он перевернулся на спину и схватился за живот, а я понял, что он серьёзно ранен. Отец лежал беспомощный и истекал кровью, а Джек всё не успокаивался. Он потянулся к кувшину с алкоголем и разлил его вокруг моего отца. А затем начал лихорадочно расплёскивать остатки во все стороны.
Я отвернулся, когда жидкость полетела в меня, и прикрыл глаза.
— Хватит! — скомандовал я и прицелился в Джека.
Если он не оставит мне выбора, я выстрелю.
— Полиция! — услышали мы сзади.
Джек поднялся, согнувшись от боли, но продолжал идти. Он направлялся к факелу. Он собирался поджечь весь театр.
— Полиция! Стоять! — узнал я голос Малвани.
Но он был так далеко…
Джек рассмеялся дьявольским смехом и протянул обе руки к ближайшему факелу.
Мы все были пропитаны спиртом — и мой отец, и мисс Белл, и я. И мы все умрём страшной смертью, если я ничего не предприму.
Я сделал глубокий вдох и выстрелил.
Джек упал на колени, едва не задев факелы, и я увидел, как у него на груди расползается тёмное пятно. Он упал на пол, но сумел опрокинуться на один из горящих факелов. Пламя взвилось столбом. Я схватил отца и мисс Белл и столкнул их со сцены прежде, чем нас охватил бы огонь.
— Ты в порядке? — спросил я отца.
Но едва взглянув на его посеревшее лицо и рану на груди, я понял, что ответ был отрицательным. Он уже потерял слишком много крови. Должно быть, выстрел Джека попал в цель.
Я присел рядом с мисс Белл и быстро развязал ей руки.
— Вы в порядке?
Она молча кивнула.
Рядом со мной очутился Малвани и несколько офицеров.
Пламя вырывалось из-под контроля, и в помещении становилось нечем дышать.
— Помоги мне.
Я потянул отца по проходу к двери. Моя правая рука пульсировала от боли. Я никак не мог поднять его, поэтому продолжал тащить прочь от жара и огня, пока двое полицейских не забрали его у меня, осторожно подняли и вынесли из здания.
Малвани шёл позади, придерживая мисс Белл.
Я устало посмотрел на него.
— В гримёрке за сценой находится ещё одна женщина. Кто-то должен её арестовать.
Малвани посмотрел на меня и печально кивнул.
— Шнайдер,
Я хотел напомнить про два тела на сцене, но когда обернулся, то понял, что уже слишком поздно.
Как Джек и планировал, сцена превратилась в погребальный костёр — но не для мисс Белл. Для Луи, погибшего от рук Джека. И для самого Джека, убитого мной.
На улице вокруг нас с отцом сгрудились прохожие.
— Я представлял свою собственную смерть бесчисленное количество раз, — сказал отец, тяжело дыша. — Но и помыслить не мог о таком.
Я прижал свои руки к его груди, пытаясь остановить кровотечение.
— Не сдавайся, — прошептал я.
— Всё хорошо, Саймон, — он слабо улыбнулся, — твоя мать гордилась бы мной. У меня на руках была всего пара тузов, но я пошёл на все. И выиграл.
Так и есть: сегодня вечером он спас две жизни — жизнь Хелен и мою.
Я держал его крепко-крепко, пока его прерывистое дыхание не замерло, и руки Малвани не оттащили меня прочь.
Двое мужчин переложили его тело на носилки, загрузили в фургон коронера и повезли туда, куда я не мог за ним последовать.
Глядя ему вслед, я больше не чувствовал пустоту.
Я ощущал глубокую печаль — словно надежду на всё, что могло произойти, отобрали у меня окончательно.
Воскресенье
1 апреля 1906 года
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Добсон, округ Нью-Йорк.
— Великолепный вид, не правда ли? — прогремел у меня за спиной голос Малвани. — Действительно, дух захватывает.
Я смотрел на реку Гудзон, прислонившись к железным перилам; специально выбрал это место, чтобы расположенный к югу завод не закрывал весь вид.
— Ты проделал весь этот путь, чтобы полюбоваться вместе со мной пейзажем?
— Чёрт, Саймон, ты же знаешь, что это не так!
Он вытащил сигарету из пачки, закурил и медленно, неторопливо затянулся.
— Мне сложно признать, что я был неправ… И извиниться; сказать, что мне жаль, — произнёс он, наконец. — Ещё труднее признать, что я совершил ужасную ошибку, которая привела к смерти твоего отца.
Я повернулся к Малвани. Под красными, опухшими глазами темнели круги. И впервые за последний год я видел, как он курил.
— Только один человек виновен в смерти моего отца — тот, кто нажал на спусковой крючок. Джек Богарти. Или Роберт Коби. Или кем бы он ни был, в конце концов.