И жили они долго и счастливо
Шрифт:
Кощей попытался что-то сказать, но воздух застрял в горле.
— Мы подошли к выбору кандидата крайне основательно, — продолжил Белобог. — Не стали торопиться. И ты понравился нам обоим. Мальчик, достаточно дерзкий, чтобы призвать самого Чернобога. И вместе с этим в тебе горел огонь, который пришелся мне по душе. Ты не хотел мести. Ты хотел справедливости. Ты просто хотел жить. Тогда мой брат сделал свой ход. Предложил тебе сжечь родную деревню. И ты согласился. Следующий ход сделал я. Позволил твоей матери приходить к тебе во снах. Так и повелось. Иногда мы добавляли на доску игроков.
— Довёл…
— Да ладно тебе, Любомир. Ты ведь и сам задавался этим вопросом: почему Лес вывел её именно туда. Тебе и самому казалось, что это не могло быть простым совпадением.
— То есть… Ты подкинул ее мне? И она со мной только потому, что…
Вот теперь он точно был на острие, служившим границей помешательству. Еще немного, и он свалится в эту пропасть.
Белобог недовольно покачал головой.
— Не говори глупостей. Почти тысяча лет, а все ещё мыслишь как мальчишка. Боги постоянно сталкиваются людей. Тасуют, что ваши колоды. А дальше уже только вы сами решаете, что принять за шанс и как его использовать. Василиса полюбила тебя по собственной воле.
Это прозвучало неубедительно. Получалось, что все, что произошло с ним после смерти матери, произошло по чьей-то воле. Кто-то решил, что он вполне сойдет за живую игрушку. Кто-то вертел им как хотел, пока он — Кощей, — был уверен, что нет никого, кто имел бы над ним власть.
— Но выходит, что вся моя жизнь — всего лишь игра двух скучающих богов?!
Наверное, Белобог как-то сдерживал его от срыва. Иначе прямо сейчас это бы произошло.
— Конечно, нет, — нахмурился старец. — Ты сам принимал все решения. Сжечь свою деревню. Жениться на Марье. Похитить Василису. А потом дать ей свободу и оберегать ее. Ты сам ушёл в Навь. И потом сам вернулся к людям. Нет, Любомир, это ты превратил свою жизнь в то, что она есть. А иначе, если бы все за тебя решили мы, какой бы был смысл в нашем споре?
— А моё бесплодие?.. Это тоже ваши происки, или я родился таким?
Белобог мелко пожал плечами.
— Кто знает. Но если дети — способ обессмертить себя, то зачем они бессмертному? Удивительно, что это волнует тебя. Особенно после того, как ты выдумал для себя сказку, в которой лишил себя права любить и быть любимым.
Любить и быть любимым… И он смел говорить ему это после того, как Чернобог с его согласия вырвал из него — Кощея — его душу.
— Нельзя любить без души, — прошептал Кощей.
— Вон твоя душа, у тебя на пальце, — тяжело и недовольно вздохнул Белобог, будто на сотый раз объяснял что-то законченному глупцу. — А любовь, как правильно заметила твоя жена, это решение, Любомир. Это служение. Умение жертвовать и умение отказаться от жертвы. Кстати, о жертвах. Так на что ты готов пойти, чтобы я вернул ее?
Вот оно. Крохотная искорка надежды разгорелась в груди словно пожар. Вернуть ее. Вернуть.
— Что угодно…
— Да? — улыбнулся Белобог. — Ты вот думал о жертвах. Неужели правда смог бы
«Да!» — едва не вырвалось у Кощея.
Но… разве это было так?
Это противоречие оформилось и принялось потрошить его и без того истерзанный разум. Нежели он поскупиться сотней жизни, предав ее, не дав воскреснуть? Но сможет ли он убить во имя нее? Ради той, что позволила огню жечь ее заживо, лишь бы не пострадали невинные.
— Отлично, — довольно изрек Белобог. — Я снова вырвался вперед. Не переживай, не в моих правилах назначать подобную плату. Вот моя цена: вся твоя сила в обмен на ее жизнь.
Кощей замер. И все внутри него замерло. Безумие отступило, чтобы он мог в полной мере осознать озвученное.
Что?..
— Не торопись, подумай, — спокойно предложил старец. — Разумеется, ты можешь отказаться. Она уже мертва и не узнает об этом. Думай, думай, взвесь все основательно. Кстати, не волнуйся о том, что не любил ее. Она знала, что ты любил, и ей для этого не нужны были слова. И она не стала винить тебя в своей смерти.
— Как Сокол смог? — прохрипел Кощей, ища лазейку. — Я сильнее его…
— Не все измеряется силой. Финист смог, потому что нити их с Настасьей судеб давно уже переплетены жгутиком, и не разберешь, где чья. Он связал их окончательно и доплел ее нить за счет своей. А вот тридцать пять лет назад так еще не было, иначе б не пошел он искать Баюна. На все нужно время, Любомир. Впрочем, Василиса все равно мертва уже слишком долго, чтобы повторить это чудо. Ну так что? Она или ты?
Тело едва слушалось, Кощей с трудом оторвал взгляд от Белобога и снова посмотрел на Василису. Она была мертва. Белобог сказал, что там, где она сейчас, ей хорошо. Он сказал, что она знала, что он любит ее, и что она никогда не узнает о его решении. Она не посчитала, что умирает из-за него. Ей было хорошо с ним все эти годы, она сама подтвердила это. А значит, он дал ей все, что смог.
Он обещал ей, что она не пожалеет. И она не пожалела.
Просто ее больше не будет. Всего лишь одна человеческая жизнь. А ведь ради своих сил он в свое время не пощадил куда больше.
Так почему же он не мог просто её отпустить?
Почему не мог выбрать себя?
Почему не мог предать?
— Я согласен, — выдохнул Кощей и ужаснулся сказанному. — Я согласен. Моя сила в обмен на ее жизнь.
Белобог кивнул головой, как будто Кощей сказал самую обычную вещь в мире, почти не заслуживающую его внимания.
— Правильный выбор, — улыбнулся он.
И в этот момент Кощею почудилось, будто с него слили всю кровь. Он ощутил себя невероятно, чудовищно слабым как… человек. Будто до этого момента сила заменяла ему и скелет, и мышцы, а теперь нужно было заново вспоминать, как держать себя самому.
— А кто это у нас проснулся, — едва ли не с умилением спросил Белобог.
Собрав последние физические силы, Кощей присмотрелся. Василиса больше не была белой, она глубоко дышала, и страшные раны исчезли с её шеи. Кощей повернулся обратно, но Белобога уже не было рядом. Его нигде не было.