И жили они долго и счастливо

Дмитриевна Алёна

— Что еще ты видела? — спросил Кощей.

— Много чего, — честно ответила Василиса и продолжила, не давая ему вставить хоть слово. — Но сейчас это все неважно и ничего не меняет. Ты мне не рассказывал, значит, у тебя были причины, значит, так было нужно.

В слабом отсвете пущенных ею светлячков лицо Кощея казалось вырезанным из камня, и Василисе на мгновение стало не по себе. В конце концов, он все-таки был тем, кем был и… Она не позволила себе додумать эту мысль до конца, села, обхватила его лицо руками, прижалась лбом ко лбу и быстро зашептала в губы:

— Я люблю тебя. Знаю, ты не

любишь, когда я говорю это, считая, что не можешь ответить мне тем же, но я люблю тебя. Мне все равно, как ты получил свое бессмертие, зато мне не нужно бояться за тебя, я счастливая женщина…

— Хватит, — жестко оборвал ее Кощей, отстраняя.– Хватит, я же просил…

— Нет, не хватит! — воскликнула Василиса. — И ты обещал не перебивать. И да, я верю, что ты любишь меня. Ты заботишься обо мне, даешь мне полную свободу, уважаешь меня, бережешь меня, терпишь меня… Что тогда любовь, если не это, Кош? Страсть?

— Скажи это Насте с Соколом, — буркнул Кощей, пытаясь перевести тему, но Василиса аж подпрыгнула.

— Чушь! У Насти были проблемы с вынашиванием все четыре беременности, и потом еще восстанавливалась долго, и Сокол не прикасался к ней почти по году!

— Так, давай не будем тащить их в нашу постель.

— Ты первый начал! — возмутилась Василиса. — Любить — это глагол, Кош. Это не про чувства. Это про поступки. Я раньше думала, ты считаешь, что не можешь любить, потому что темный, а теперь поняла. Это из-за души, да? Так мне все равно. Поверь мне, сотни, тысячи людей носят душу в себе и не умеют любить. Дело не в ней. Я раньше не понимала до конца, но ночью поняла. Любовь — это… решение. День за днем, с одним и тем же человеком, с его недостатками, с его ошибками, осознавая, что так будет до конца… Что я не знаю, что я несовершенна?! И не смотри ты на меня так! Но сейчас и это не важно, потому что…

Василиса вдруг растеряла весь свой пыл, сдулась, села прямо и сказала спокойно:

— Ты так устал, и я едва не потеряла тебя. Я не хочу так. Я не могу позволить тебе тащить это все на себе и дальше. Тебе нужно вернуться в Навь, и я пойду туда с тобой.

Она хотела посмотреть, как изменится его лицо, взгляд, но Кощей резко дернул ее, опрокинул себе на грудь, прижал рукой спину, не давая встать. Он тяжело дышал, словно ему было больно, сердце у него частило. Василиса положила руку ему на грудь, провела пальцами по старому шраму, полученному в неизвестной ей битве. Ей вдруг вспомнилось, как она сделала это в первый раз, как почему-то удивилась, когда поняла, что его сердце бьется, и как обиделся на ее восклицание Кощей, заявив, что он вообще-то человек, а не нежить какая-то…

— Не надо так, — попросил тот Кощей, что был реальным. — Больше так не говори, а то я могу, чего доброго, и поверить.

— Я серьезно, — ответила Василиса. — Я очень серьезно. И если ты скажешь, чтобы я сейчас пошла и собрала вещи, я пойду и сделаю это. Только буду тебе благодарна, если дашь попрощаться со всеми.

— И именно поэтому ты дрожишь, — вздохнул Кощей. Он дотянулся до одеяла и накрыл их обоих. — Мы оба знаем, что это не то, чего ты хочешь. И такие решения не принимают за полчаса. Я не хочу, чтобы ты снова страдала.

— Я думала об этом не полчаса, — Василиса пошевелилась, устраиваясь

поудобнее. — Воздействие цветка чем-то похоже на воздействие моего эликсира, помнишь, того, что лишает чувств. Я мыслила кристально ясно. И я приняла это решение там. И обдумала его позже. И не нужно решать за меня, что мне нужно, а что нет. Ты пятнадцать лет заботился обо мне, не щадя себя.

— Это было не так долго и не так сложно, — возразил Кощей.

— Не ври мне, ты обещал! — с мольбой попросила Василиса. — Дай же и мне позаботиться о тебе. Я больше не хочу думать только о себе. Да, Навь — это вовсе не то место, о котором я мечтаю. Но я твоя жена. Я знала, за кого выхожу. И я выбираю последовать за тобой. И потом, ты мне как-то сказал, что отпускал бы меня…

Она с надеждой подняла глаза, и Кощей хрипло рассмеялся.

— Ну вот, — горько улыбнулся он, — не успели отбыть, а ты уже строишь планы побега. Ты не сможешь.

Василиса ударила кулаком ему по груди, и он ойкнул.

— Не смей! — вскрикнула она. — Не смей решать, чего я могу, а чего нет. Хватит. Просто скажи, когда…

— Точно не завтра, — перебил Кощей. — И даже не в этом месяце. Успокойся. Это все нужно обдумать, и я еще не сказал, что согласен. Так что хватит бояться, что я прямо сейчас заверну тебя в одеяло, закину на плечо и совершу променад через зазеркалье. Нет.

Василиса почувствовала, как отлегло от сердца. Где-то глубоко внутри она действительно боялась, что Кощей именно так и сделает. А с другой стороны ей отчасти хотелось этого, чтобы у нее не было возможности передумать и пожалеть еще в этом мире.

— Ты что-то еще хотела мне сказать? — спросил он.

Василиса покачала головой.

— Нет, — ответила она. — Теперь твоя очередь.

— Пожалуй, я пока воздержусь, — вздохнул Кощей, его пальцы прошлись по ее предплечью, огладили плечо, задержались на шее и убрали назад выбившиеся волосы. — Для начала мне нужно переварить твое предложение, а это займет время. И раз уж мы оба не хотим спать, и ты уверяешь, что все еще любишь меня, а я не держал тебя в руках целый месяц…

Он резко развернулся, подминая ее под себя, и Василиса наткнулась на его ищущий взгляд, горящий просьбой. Кощей мог сколько угодно скрывать это от себя, но Василиса знала, что он хочет услышать. Более того, сейчас она могла сказать больше.

— Я люблю тебя, — повторила она. — Люблю. Ни смотря ни на что. Ты мой. И на той поляне… Ты боялся за меня, и боялся потерять меня, и твоя душа рвалась ко мне… Если это не любовь… Не знаю… Мне все равно… Мне этого достаточно.

Она приподнялась и поцеловала его в нос.

— Ты большой и страшный царь Нави, великий колдун, победитель богатырей, владелец меча-кладенца, ты — Кощей Бессмертный. А я просто девчонка, которая подглядывала за тобой в щель между бревен в подполе у Яги. Мне нравился твой конь, ведь я тогда понятия не имела, каким безумным он может быть во время скачки. И я понятия не имела, куда нас с тобой все это приведет. Но я рада… нет, я счастлива, что привело. Я счастлива, что я сейчас в твоем доме, и что это и мой дом, что я в твоей постели, с тобой, что я — твоя жена, что я — твоя. И я хочу, чтобы это так и оставалось, и чтобы ты тоже был счастлив. Поэтому я прошу тебя…