Ибо прежнее прошло (роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе)
Шрифт:
– С тобой, Алексей, не разберешь иногда, шутишь ты или всерьез, - подумав, пожала плечами Вера Андреевна.
– Но во всяком случае, мне никогда не приходилось встречать такого самовлюбленного юношу, как ты.
– Смотри-ка, задело!
– обрадовался Леонидов.
– Ладно, ладно, не гоношись. Можешь считать, что шучу. К тому же, среди всех женщин, с которыми так или иначе приходилось мне общаться за свою недолгую - согласен - жизнь, ты редкое и драгоценное исключение. На тебя, разумеется, мои выводы никак
– Ну, а насчет своего здания, ты, конечно, уверен, что оно самое прочное?
– Вовсе нет. Потому-то я и не люблю Достоевского - он ставит меня в положение, в которое я привык ставить других.
– Это иногда полезно.
– Вероятно. Но мне это претит. Поэтому я предпочитаю Чехова - тот хотя бы ничему не пытается меня учить. Кстати о Чехове, Верочка, - он побарабанил пальцами по дыне.
– Один совет. О своем депутатстве пока что особенно не распространяйся. Ладно? Знаешь, повсякому еще может обернуться.
– Я и не собиралась, - пожала она плечами.
– Все это вообще странно как-то.
– Это уж так вышло, - развел он руками.
– Скажу тебе по секрету, подвернулась ты тогда под горячую руку. Но не беспокойся - все это легко замнется, если нужно будет. Никто и не вспомнит. Как тебе вообще показались наши субботние посиделки?
– Суматошно немного.
– Зато с размахом, согласись. Какие были цыганочки, а? заведя глаза, поцеловал он кончики пальцев.
– Разлюли-люли. А фейерверк? Нет, ну как тебе фейерверк?
Она не успела ответить ему. В это время открылась входная дверь, и в библиотеке появился первый послеобеденный посетитель. Им оказался невысокий лысоватый пожилой мужчина в потрепанном коричневом пиджачке.
Разглядев сидящего в кресле лейтенанта НКВД, он как-то рефлекторно застыл на секунду, взгляд его забегал по комнате, плечи ссутулились. Казалось, ему пришлось заставить себя подойти к прилавку.
– Здравствуйте. Мне вот сдать бы, - пробормотал он.
– Как ваша фамилия?
– Ти-и...
– Тимофеев - помню.
Мужчина кивнул и покосился на Леонидова.
Вера Андреевна нашла в картотеке нужную карточку и вставила вкладыш за обложку книги.
– Что-нибудь брать будете?
– Нет, - потряс он головой; но, помолчав несколько секунд, добавил вдруг, - буду.
– Что?
– "Антидюринг", - сказал он.
– Фридриха Энгельса.
– Хорошо, - кивнула Вера Андреевна и, встав из-за стола, подошла к застекленным шкафам.
Выбрав том с "Антидюрингом", она оформила и вручила его мужчине.
– До свидания, - сказал он куда-то посередине между ней и Леонидовым.
– Всего хорошего.
С томиком в руке он исчез за дверью.
Алексей тем временем поднялся из кресла, прошелся по комнате, подошел к шкафу, который открывала Вера Андреевна, некоторое
– А, кстати, Верочка, в твоей картотеке сохраняются названия книг, которые брали читать?
– Нет, - покачала она головой, - То есть, пока что книга на руках, хранится, разумеется, вкладыш, а когда ее возвращают, вкладыш вставляется обратно в книгу.
– Да, да, - кивнул Алексей.
– Я знаю.
– Зачем же спрашиваешь?
– Да так... Слушай, а ты не помнишь случайно такого Гвоздева?
Она не сразу ответила.
– Гвоздева?
– переспросила она.
– Фамилия как будто знакомая. Один из них, я думаю, - коснулась она пальцами картотеки.
– Один из них, без сомнения. Попробуй-ка вспомнить.
– Нет, так я ничего не вспомню, - покачала она головой. Если тебе действительно нужно, я могу посмотреть.
– Ну, посмотри, - кивнул он.
Привычными движениями пальцев, Вера Андреевна прошлась поверху плотного ряда карточек и вскоре вытащила нужную.
– Гвоздев, - прочитала она, - Федор Васильевич. 1888-го года рождения, 11 августа, беспартийный, образование среднее, бухгалтер столовой общепита No 1, - она развернула карточку. Записался в библиотеку полгода назад. На руках ничего нет.
– Ну?
– Алексей смотрел выжидающе.
– Что-нибудь можешь вспомнить?
– Нет, - подумала она, - ничего. В лицо, наверное, узнала бы, а так не помню.
– Хорошо, - кивнул он.
– Тогда дополнительная информация. Нынешней зимой и до начала марта он брал у тебя один за другим вот эти самые тома, - кивнул он в сторону шкафа, - полное собрание Ленина.
– Ах, да, - наморщила лоб Вера Андреевна.
– Действительно как будто припоминаю. По-моему, высокий такой, несколько обрюзглый мужчина, - она посмотрела вопросительно на Алексея.
– Похоже.
– А больше мне и вспоминать нечего. Он ни о чем со мной, вообще, не разговаривал.
– А ты не спрашивала, откуда у него такое рвение к штудированью Ленина?
– С какой же стати?
– Это ведь, наверное, неординарный случай?
– Я не спрашивала. А что он такого сделал?
– Да нет, ничего такого. Просто нужно кое-что уточнить.
– Скажи, Алексей, а когда Харитон в первый раз пришел сюда два месяца назад и перелистывал все эти тома - это тоже было из-за Гвоздева?
– В общем, да, из-за Гвоздева. А что, он не говорил тебе?.. Но из-за другого Гвоздева. Их двое - двоюродные братья. Впрочем, бог с ними, - он посмотрел на часы.
– Ладно. У тебя тут, конечно, очень мило, но мне пора. До вечера еще много дел, - он взял со столика дыню.
– Да, вот еще кстати. Ты соседа своего не встречала сегодня случайно - Кузькина?