Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
9
Хоть Ксенофонтово было всего лишь большим селом, здесь проживало тысяч пять человек, но гордо числилось районным центром, и потому здесь располагался свой отдел милиции. Начальника райотдела капитана Левшина в монастыре знали хорошо, он был из числа если не верных прихожан, то сочувствующих. Теперь в кабинете у отца Дионисия капитан Левшин был строг и официален, наверное, потому, что давно не сталкивался с убийствами.
Когда Дима вошел, отец Дионисий разговаривал по телефону с областным начальством, объясняя тем, кто такой
— Привет, Володя, — сказал Дима капитану Левшину.
Тот, хоть и сидел на краешке стула этаким фараоном, все же кивнул в ответ головой, внимательно вслушиваясь в ход разговора.
— Никакой он не церковный, — пояснял по телефону отец Дионисий. — Просто любитель старины, да… Привез француженку какую-то, сопровождал ее. Нет, я не знаю, где она теперь… Может, Володя знает?
Левшин поднялся и осторожно взял трубку.
— Так точно, товарищ полковник, — сказал он. — Они в церковной гостинице остановились, я уже проверил… Но ее на месте нет. Я распорядился, чтоб меня, если что, предупредили… Понимаю, конечно… Только не знаю, как я буду без переводчика… Да, да, я буду иметь в виду, товарищ полковник. Есть, докладывать…
Он положил трубку, и вид у него при этом был почему-то виноватый.
— Дима, ты этого раба Божия видел? — спросил отец Дионисий.
— Конечно, — сказал Дима. — И француженку видел. Мы с ними провели предварительную беседу и собирались после обеда провести экскурсию, но они не пришли на обед.
— Почему не пришли? — спросил Левшин с интересом.
— Ты, что ли, будешь дело вести? — спросил Дима.
— Придется пока, — вздохнул тот.
— И как его?
— Ножом в сердце, — сказал Левшин, и все почувствовали, что голос его дрогнул.
— Среди бела дня? — удивился Дима. — Где же?
— Не поверишь, — фыркнул Левшин. — Во дворе магазина!.. Закуток там, алкаши присмотрели, так в закутке и лежал.
— И никто ничего не видел?
— Так я еще и не опрашивал, — вздохнул Левшин. — Бригаду ждем из области… Его только-только идентифицировали. Районный прокурор, Коля Воробьев, сам будет следствие вести.
Дима кивнул головой.
— Есть у меня что этому следователю рассказать, — сказал он.
Капитан посмотрел на него заискивающе.
— А мне не скажешь?
— Да почему не скажу, — улыбнулся Дима. — Просто это дело напрямую связано с убийством в поезде, которому я был свидетелем.
Он вкратце изложил Левшину историю убийства Валерии Метлицкой, особенно упирая на кейс, который он обнаружил потом в вещах Вольпина.
— А когда я ему задал прямой вопрос, — сказал он еще, — то Сергей Захарович перепугался и побежал звонить в Москву или куда еще, не знаю. Видать, там они его и словили.
— Значит, заезжие, — с некоторым облегчением отметил Левшин. — Надо дружинников поднимать, выходы из села сторожить.
— Думаешь, они еще не уехали? — спросил отец Дионисий.
— Кто знает, — сказал Левшин, поднимаясь. — Если они на поезде приехали, то, может, и здесь еще… Дима, ты потом прокурору все расскажешь, ага?
— Ага, — кивнул Дима.
Милицейский
— Опять пятно на обитель, — сказал он. — Отец Фотий это все непременно обыграет, вот увидишь.
Дима усмехнулся.
— Прекрати, отец, — сказал он требовательно. — Ты совсем уже чиновником заделался, честное слово. О чем ты думаешь? Человек убит, ты вникаешь? Грех смертный совершен.
— Представь себе, я об этом и думаю, — сказал отец Дионисий. — Почему ты мне не рассказал сразу, что этот гость связан с убийством?
— Да я сам только сейчас разобрался, — оправдывался Дима.
— Нашел ты еще чего-нибудь? — спросил Дионисий.
Дима кивнул.
— Отец Флавиан ко мне заходил, — вспомнил он. — Знаешь, с чем?
Дионисий поднял на него вопросительный взгляд. Дима усмехнулся.
— Он на Никона грешит. Дескать, тот активно под тебя роет, хочет наместником стать. Он говорит, что монеты он, отец эконом, прибрал.
Отец Дионисий покачал головой.
— Серьезно? Чего это он разоткровенничался?
— Опять плетет чего-то, — сказал Дима. — Предлагает руку помощи. Он Никона еще больше, чем тебя, боится.
— Это возможно? — спросил отец Дионисий. — С монетами?
— Не знаю, — сказал Дима.
— Впрочем, — предположил Дионисий, — когда он про убийство услышит, так руку свою наверняка уберет. Тоже ведь понимает, где жареным запахло. Нет, отец, что ни говори, а не будет нам добра от этого клада. Одни искушения.
Зазвонили к вечерней службе, и Дима поспешил к себе, облачиться в приличный подрясник, чтобы занять свое место на клиросе. Хоть и не был он в сане, а службу знал досконально и потому на клиросе исполнял роль почти уставщика. Распределял, кому что читать, и давал указания регенту, какие стихиры надлежало исполнять, а какие прочесть поскору.
Уже в восьмом часу, когда вечерняя служба была в самом разгаре и Дима Никитский на пару с Леонтием на клиросе читал канон, за ним явился Григорий, зловеще усмехнулся и сообщил:
— Эй, ты, отец-библиотекарь!.. Тебя там милиция ищет, иди теперь.
Дима кивнул и сказал в ответ:
— Седьмую песнь только закончили, скажи, путь подождут минут десять.
Григорий что-то невразумительно пробормотал и ушел.
По окончании канона Дима вышел из храма служебным выходом, обошел его кругом и на паперти обнаружил капитана Левшина с прокурором Воробьевым и незнакомым молодым человеком.
— Вот он, — сказал Левшин.
С районным прокурором Дима был знаком плохо, тот был принципиально нейтрален в религиозном отношении, видя в этом залог юридической объективности. Спутником его оказался молодой практикант Женя Дружинин, студент юрфака. Они прошли в библиотеку, расположились там, и Дима, угощая их чаем, рассказал почти все, что знал об этом деле. Он промолчал только про визитку и про подозрения отца Флавиана в отношении Никона. Прокурор Воробьев внимательно слушал и кивал головой, а практикант Дружинин все активно фиксировал в своем служебном блокноте.