Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
Некоторое время она размышляла.
— Он не посвящал меня в подробности, — сказала она задумчиво. — Из того, что он говорил, я поняла, что коллекция находится у какого-то человека из монастыря. Когда я удивилась тому, что монах торгует монетами, он рассмеялся и ответил, что монахи тоже жить хотят.
— Значит, это монах?
Натали помолчала.
— Я не уверена. Был случай, когда я высказалась в том духе, что только плохой монах может участвовать в таком деле, и он ответил, что в монастыре живут не одни только монахи. Я даже грешным делом подумала на вас, Дима…
Она улыбнулась.
— Спасибо, я тронут, —
— Не обижайтесь, — попросила она ласково. — Теперь я думаю, что из вас получится исключительно ортодоксальный монах.
Дима кивнул и стал подниматься.
— Так что, — спросил он. — Пойдемте?
Натали тоже поднялась.
— Я еще боюсь, — призналась она. — Можно, я буду держать вас под руку?
— Можно, — сказал Дима. — Пока из меня не получился исключительно ортодоксальный монах, это не возбраняется. Вы ничего не оставили?
Они вышли во двор, и Натали тепло поблагодарила приютившую ее женщину. Она хотела заплатить ей, но Дима дал ей понять, что в этих местах так не принято. Сошлись на том, что Натали оставила хозяйке в подарок свой кулон с изображением зодиакального знака Льва.
— Чего мне с ним делать-то? — тихо поинтересовалась хозяйка у Димы.
— Прими с благодарностью, — ответил Дима также тихо, — а потом спрячь подальше.
Хозяйка так и сделала, доставив тем много радости Натали.
Когда они шли по селу и Натали крепко держалась за руку Димы, вздрагивая от резких звуков, Дима невольно замечал, что некоторые прихожане монастыря, знавшие библиотекаря и учителя, посматривали на них озадаченно. Дима смиренно сокрушался, но разговор с перепуганной Натали поддерживал вполне беззаботным тоном. Когда проходили мимо памятника в центре, Натали указала Диме на лавочку.
— Я вон там сидела.
Дима кивнул и подумал о том, что через некоторое время ему тоже придется здесь сидеть и ждать человека, связанного с этими убийствами.
На пороге гостиницы они натолкнулись на следователя Женю Дружинина, и тот воскликнул:
— Никитский! Я вас с самого утра ищу, знаете ли… Пойдемте, подпишите показания.
— Дружище, — сказал ему Дима. — Вам следовало бы проявить такт и почтение в присутствии иностранных граждан. Позвольте мне представить вам нашу гостью из Франции Натали Мишене.
У стажера рот раскрылся от удивления.
— Это… вы? А мы вас по всему селу ищем!..
— Плохо ищете, — усмехнулась Натали. — С кем имею часть?
Женя вытянулся, разве что каблуками не щелкнул.
— Стажер районной прокуратуры Евгений Дружинин.
Натали улыбнулась ему и протянула руку. Женя пожал ее, потом подумал, наклонился и поцеловал. Натали рассмеялась.
— Какая прелесть!..
— Имейте в виду, Женя, — сказал Дима наставительно. — Натали была подвергнута психологическому давлению со стороны преступников и потому находится в стрессовом состоянии. Она надеется, что вы сможете организовать для нее охрану.
— Разумеется, — кивнул Дружинин. — Можете не сомневаться. Я сам займусь этим.
— Вот видите, — сказал Дима. — Я же говорил, что наши органы охраны правопорядка — все еще действующая сила. Я оставляю вас на попечение этого молодого человека, уверенный в том, что до своего возвращения вы найдете время зайти ко мне.
— Конечно, я зайду к вам, — кивнула Натали.
— Показания, Никитский, — несмело напомнил Дружинин,
Дима вместе с ними вошел в гостиницу, в номер, предоставленный для Натали, расписался в протоколе и, распрощавшись, поспешил вернуться в монастырь.
Дело шло к обеду, и он, несмотря на различные переживания, начинал ощущать чувство голода. К тому же перспектива встречи с представителями преступного мира виделась ему теперь в самых мрачных тонах. И для того, чтобы провести ее на нужном уровне, следовало внутренне сосредоточиться. Он понимал, что следует сообщить об этом контакте хотя бы Володе Левшину, но предполагал сделать это уже после встречи.
На трапезе он встретил отца Феодосия и потом подошел к нему.
— Отче, благословите.
Отец Феодосий тепло благословил его, потом заметил:
— Ты что-то нервничаешь, Димитрий. Опять расследованием увлекся, да?
— Еще одного человека убили, отче, — со вздохом поведал Дима. — По тому же делу. Вот какие страсти из-за наших монет разворачиваются.
Отец Феодосий скорбно покачал головой.
— А ты что же?
— Я пытаюсь разобраться, — сказал Дима. — Тут столько уже всего наворочено…
— Ну, а когда разберешься? — спросил отец Феодосий. — Успокоишься?
— Не знаю, отче, — вздохнул Дима. — Советуете бросить, да?
— Бросить, не бросить, — сказал отец Феодосий, — а все же не слишком увлекайся. Знаешь, коли затянуло тебя в водоворот, так не барахтайся, а набери воздуху побольше и ныряй. Само наверх вытянет.
Дима улыбнулся.
— Образно, — сказал он. — Помолитесь обо мне, отче!
— И без того молюсь, — сказал старец, — а нынче сугубо помолюсь. Да хранит тебя Господь.
— Аминь, — сказал Дима.
Он уже пережил то время, когда каждое слово старца воспринималось им, как пророчество и откровение, но сознавал, что тому открыто больше, чем им всем, и потому неожиданное замечание отца Феодосия о водовороте заставило его задуматься о происходящем по-новому. Действительно, события увлекали его, подобно водовороту, и хоть он мнил себя активным участником происходящего, от его воли пока что ничего не зависело.
Засев после обеда в библиотеке, он попытался прикинуть план происходящего, делая записи на бумаге. Итак, кто-то, или Никон, или Зосима, или еще кто, овладел коллекцией Консовского. Выждал некоторое время, потом дал знать в Москву, обратился прямо к Вольпину. Тот, видимо, приезжал, общался с Зосимой, взял у него визитную карточку. Привлек к делу француженку, чтобы получить все сразу, поехал в монастырь для совершения сделки. Неужто в том чемоданчике был миллион долларов? Оказалось, что о сделке пронюхали конкуренты или просто бандиты, — тот самый Смидович, давний приятель отца Флавиана. По неизвестной причине они убили Леру Метлицкую в поезде, а потом, когда запаниковавший Вольпин попытался с ними договориться, убили и его. Похоже, у этого Смидовича какой-то мясник в помощниках. Но каналы связи были в руках у Вольпина, и убивать его было глупо! Неужели же разговор Смидовича с отцом Флавианом оказался причиной? Они решили, что сами найдут выход на обладателя коллекции, и попросту устранили конкурента. А француженку напугали, чтобы она поскорее уматывала и не путалась под ногами. Но возникал вопрос, что будут делать бандиты, когда выяснят, что Дима Никитский является просто подставным лицом?