Иди и не греши. Сборник

Винниченко Игорь Александрович

— Вы уже уходите? — спросила она неожиданно жалобным тоном.

— А что вы хотели? — спросил Дима, остановившись.

— Поговорить, — сказала Натали.

Дима сел.

— О чем? — спросил он.

Она склонила голову.

— Вы, наверное, осуждаете меня за всю эту историю?

— Мне вас осуждать по чину не положено, — отвечал Дима угрюмо. — Да и в голову мне это не приходило.

— Я бы хотела вам объяснить, как я в этом деле оказалась, — сказала Натали. — После развода я очутилась в ужасном положении… Университет я так и не

закончила, профессии у меня нет и денег к существованию ждать неоткуда. Когда появился Серж, у меня возник шанс, понимаете?

— Вам не следует оправдываться, Наташа, — мягко сказал Дима. — Кстати, о шансах. Вы можете найти работу здесь, в Москве. С вашим знанием французского это будет совсем не сложно.

Она кивнула.

— Да, Серж уже предлагал мне нечто подобное… Не знаю, смогу ли я здесь жить? После того, как я оказалась свидетельницей всего этого ужаса…

— Во всяком случае, проблем у вас будет гораздо меньше, — сказал Дима, уже начавший тяготиться этой затянувшейся беседой. — В Москве у меня есть друзья, которые смогут вам помочь. Хотите, я дам вам телефоны?

— Мне так одиноко, — сказала Натали со вздохом.

— Это проблема вашего выбора, — сказал Дима. — Уверен, что вы сами неоднократно рвали близкие отношения, чтобы обрести чувство пресловутой свободы, не так ли?

Она усмехнулась.

— Как это вы угадали? Да, я часто поступала глупо, но по-своему.

— Дорогуша, не вы одна такая, — сказал Дима со вздохом. — Видите ли, мы тут придерживаемся точки зрения диаметрально противоположной. Между прочим, именно для укрепления этой точки зрения происходит наш каждодневный спектакль, который, по существу, является единственной подлинной реальностью в мире всеобщей театральности. Пойдемте на службу, Наташа, и попробуйте смириться.

Натали усмехнулась.

— Вам следовало бы стать проповедником, — сказала она. — Имели бы бешеный успех на телевидении.

— Бешеный успех, — признался Дима, — это не совсем то, к чему я стремлюсь.

— Во всяком случае, меня вы убедили, — сказала Натали, поднимаясь. — Пойдемте. Последний раз я была в церкви на службе лет десять назад. Помнится, был великий пост, и хор пел дивную молитву… Про покаяние. Все стояли на коленях, и я тоже встала. Наверное, это был высший взлет моей церковности.

— Это было только начало, — сказал Дима, надевая пальто. — Высший взлет у вас еще впереди. Пойдемте.

Во дворе, по дороге в храм, они догнали отца Феодосия, спешащего на службу неуклюжей походкой, кряхтя, переваливаясь с боку на бок.

— Отче, — позвал его Дима. — Благословите рабу Божию.

— Бог тя благословит, миленькая, — молвил отец Феодосий, осеняя Натали крестом. — Кто такая?

Та смиренно приложилась к его руке.

— Это Наталья, — сказал Дима. — Приехала из Парижа к нашим святыням.

— Из Парижа? — одобрительно удивился отец Феодосий. — Что ж, может, и не зря приехала. Родители твои живы, Наталья?

— Да, живы, — чуть смущенно отвечала та.

— Помолись о них, —

посоветовал отец Феодосий с неожиданной настойчивостью. — Они-то уж о тебе молятся, наверное.

Он поспешил себе дальше, а Натали приостановилась.

— Я не понимаю, — сказала она. — Почему он заговорил о моих родителях?

— Подумай, — усмехнулся Дима. — Наш старец зря не говорит. У тебя проблемы с родителями, да?

Она пожала плечами.

— У нас разная жизнь. Я не виделась с ними уже лет пять.

— Вот видишь, — хмыкнул Дима. — Это к вопросу о твоем одиночестве.

— Все равно, я не понимаю… — пробормотала она.

Чувствовалось, что случайная встреча в монастырском дворе с отцом Феодосием неожиданно потрясла ее. Дима, к таким потрясениям давно привыкший, только пожал плечами.

— Могу устроить тебе беседу со старцем, — пообещал он.

— Исповедь? — спросила она испуганно.

— Беседу, — поправил ее Дима. — На общие темы. Возможно, это поможет тебе.

— Я не думаю, что мне это необходимо, — пробормотала Натали.

— Как знаешь, — буркнул Дима. — Пошли.

На службе, стоя с прочими монахами на клиросе, он вдруг почувствовал тяжкую сонливость и только теперь вспомнил, что в последнее время у него не было случая выспаться. Была пятница, народу в храме было немного, и Натали в своем голубом плаще и в ярком цветном платке на голове явно выделялась среди обычных прихожанок, как правило, одетых в темные цвета. Время от времени поглядывая на нее, он думал о том, как причудливая прихоть обстоятельств привела эту француженку помимо ее воли в далекий русский монастырь и как теперь это может изменить ее судьбу. Об этом изменении судьбы он рассуждал в предположительном плане, как о событии вероятном, но вовсе не обязательном. Натали стояла среди прихожан существом чужим и далеким, но из своей бездны она тянула руки к ним, ожидая понимания, сочувствия, помощи, и не отозваться на это ожидание было невозможно.

После службы он проводил ее до гостиницы, благо та стояла буквально за монастырскими воротами, и француженка притихла и задумалась.

— Знаете, — сказала она перед прощанием. — Пожалуй, мне бы пригодилась беседа с вашим старцем.

— Прекрасно, — сказал Дима. — Сделаем.

Он вернулся в монастырь, отправился в трапезную на ужин, и там его на пороге поймал Киприан, водитель монастырской «Волги».

— Отец Димитрий! Наместник кличет, срочно.

— Что, и поесть нельзя? — спросил Дима.

— Я скажу, чтоб тебе в келью занесли чего-нибудь, — пообещал Киприан.

— То есть, к тайноядению меня подталкиваешь? — усмехнулся Дима.

— Очень он тебя ищет, — пояснил Киприан.

Дима, который предполагал ненадолго соснуть перед тем, как в полночь отправляться на чтение псалтыри, пошел к наместнику неохотно. Он уже был перенасыщен проблемами и страстно желал лишь расслабления и отдыха. Войдя в палаты наместника, он немедленно уселся в мягкое кресло для посетителей и вытянул ноги.