Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
— Как!.. — вскричала Марина. — Эта сука хотела нас кинуть?.. Он не понимает, что от суммы зависит жизнь мальчика, да?..
Майор Кремнев был в полной растерянности, Света принялась звонить в гостиницу, где остановился Малински, а Марина заплакала, закрыв лицо руками. Мать принялась утешать ее, но она сама не все понимала и потому встревоженно на всех посматривала в надежде, что кто-нибудь объяснит, что происходит.
Света произнесла несколько фраз на немецком языке, потом сорвалась и стала кричать, едва не плача. Это «едва» перешло в настоящий плач, как только она бросила
— Что он говорит? — допытывался Кремнев.
— Говорит… что русским бандитам хватит и пятидесяти… Что он не мог найти в банке такую сумму сразу… Что не верит в то, что Мишу похитили… В общем, сволочь он!..
Я сел на стул и посмотрел на часы.
— Да, — сказал я. — За оставшиеся двадцать минут найти четыреста пятьдесят тысяч не представляется возможным. Это, что называется, крутой облом.
— Я его убью, — вдруг заявила Марина решительно. — Да, я его прирежу!.. Если что-нибудь случится с Мишей, он жить не будет!..
— Маша, не говорил глупости, — проговорила мать.
— Ладно, — поднялся я. — У нас нет выбора. Передадим пока эту сумму и, когда эта сволочь снова позвонит, объясним ситуацию. Одно из двух, или он ограничится этой суммой, или подождет прибавки. Если мы сейчас не пойдем на эту встречу, то он может психануть.
— Да, конечно, — согласился майор Кремнев.
— Сами понимаете, майор, — предупредил я, — никаких решительных акций на этом этапе быть не должно.
— Само собой, — сказал он.
Я закрыл чемодан.
— А теперь отвезите меня на остановку «Завод имени Куйбышева», — попросил я. — Мне пора.
Марина была в таком состоянии, что даже не поднялась проводить меня. Зато Света прошла с нами до дверей, взяла меня за руку и сказала:
— Павел Николаевич!.. Все будет хорошо.
— Да, я надеюсь, — сказал я.
Для ключевой сцены погода выдалась не самая лучшая. Было слякотное зимнее утро, когда солнце еще не поднялось, но небо уже начинало сереть, и ветер пронизывал насквозь. Я стоял на остановке в толпе людей, спешащих на работу, и многие косились с интересом на меня и мой кейс. Один даже спросил:
— Что-нибудь снимаете, Павел Николаевич?
— Конечно, — сказал я. — Скрытой камерой.
И подумал, что я, возможно, не так уж и неправ.
Этот тип должен был находиться здесь же, на остановке, и я совершил ход несколько авантюрный: я пропустил подошедший троллейбус. Толпа желающих втиснулась в салон, а вместе со мной от этой битвы отказались сразу несколько человек. Я с ужасом подумал, что я таким образом засветил не только нашего клиента, но и тех милиционеров, что должны были бы меня охранять. Поэтому в следующий троллейбус я полез с упорством штрафника.
Толчея была такая, что даже заплатить за билет не представлялось возможности. Кондукторша что-то возмущенно кричала из другого конца троллейбуса, но перед ней стояла молчаливая стена невыспавшихся людей, и ее голос тонул в их предгрозовом безмолвии. Мы уже проехали две остановки, и никто не тянулся к моему кейсу, как вдруг я услышал у своего уха шепот:
— Выходи, падла!..
Я не стал поворачиваться и интересоваться, кто это меня так назвал, а
Никто рядом не дернулся, не кинулся к телефону, чтобы доложить о происходящем, но я был уверен, что милиция не дремлет. Мне даже стало интересно, чем все это кончится.
20
Я постоял на улице, не зная, чего ждать дальше, и, поняв, что я из игры уже выпал, направился на ближайшую остановку, чтоб ехать на работу. Так вышло, что я появился на студии почти одновременно с уборщицами.
Звонок, которого я ждал, раздался только в половине одиннадцатого, после того, как я погрузился в творческие дела и даже на время позабыл, как интересно у меня в то утро начался рабочий день. Но стоило мне опять услыхать этот голос, и я снова все вспомнил.
— Павел Николаевич, — сказал мой собеседник. — Как это понимать? Значит ли это, что вам нужна только десятая часть вашего мальчика? Тогда скажите, с какого конца отрезать?
— Полегче, господин мясник, — сказал я. — Не надо меня дурить. Ваш человек наверняка уже ввел вас в курс дела. Давайте ваши новые условия.
— Сначала выполните старые, — сказал он. — А чтобы вы относились к делу серьезно, пошуруйте на заброшенном складе моторного завода. Может, найдете что интересное.
Через полтора часа на заброшенном складе моторного завода было найдено тело убитого Дмитрия Трофимова. Трофимов был связан проволокой по рукам и ногам, и рот его был заклеен пластырем. По заключению врачей, он умер от переохлаждения организма, но это в любом случае было убийство.
Я предчувствовал это с самого начала, но, когда узнал о находке, был все же потрясен. Милая история о выбивании собственных денег у прижимистого опекуна перешла в другую стадию. Теперь я мог искренне поверить в то, что Марина Рокша к этому делу непричастна.
Я немедленно отправился в городское управление внутренних дел и нашел там Витю Залесского. Он вел совещание, мне пришлось минут двадцать ждать в приемной, и я не находил себе места. Наконец я вошел к нему в кабинет.
— Паша, коротко и вразумительно, — сказал Витя сразу. — И учти, что дело Марины Рокши расследует областное управление.
— Кажется, я знаю, кто со мной разговаривал по телефону, — сказал я.
— Кто? — насторожился он.
Я вздохнул.
— Понимаешь, он проговорился. Неделю назад я приглашал его к себе и угощал водкой «Белый орел». Она ему понравилась. Вчера, в телефонном разговоре, когда я предложил в шутку ограничить выкуп литром водки, он машинально произнес: «Белый орел».
— И кто же это?
— Алекс Колобродов, — сказал я. — Бывший любовник Марины и предполагаемый отец Миши.
Витя поморщился.