Идущие на смерть приветствуют тебя!
Шрифт:
Ну, а пока что мы веселой и многочисленной процессией, состоящей из моей свиты и придворных, отправились, как я уже сказал, к Капитолию. Там жрецы устраивали бескровное жертвоприношение лепешками, медом и маслом. Сразу после этого можно было ехать в амфитеатр, где начинались атлетические соревнования пентатлон.
По плану, затем в течение нескольких дней будут проведены музыкальные состязания трубачей, морская гребля в канале и гонки колесниц. В последний день принесут жертвы Минерве через проведение бестиарий, то есть казнь преступников, отданных на растерзание диким
Ну, и в самом конце — награждение победителей, и потом торжественное освящение и очищение культовых труб тубилюстрий, состоявших под особым покровительством богини Минервы. В общем, программа чрезвычайно насыщенная.
— Как же я рада, что мы участвуем в празднике, — сказала раскрасневшаяся от счастья Лициния.
Добираясь до Капитолия, мы ненадолго выехали на Кардо Максимус. Толпы народа усеяли улицу, такая давка, что косточке от оливы негде упасть. Честно говоря, я не очень любил такие столпотворения, но ничего не поделаешь, как публичное должностное лицо, приходилось терпеть. Да еще и строить приветливую физиономию, махать всем и отвечать на приветствия.
Возле Капитолия собрались жрецы Минервы в белых одеждах и служители Марса в алых. Последние, между прочим, таскали с собой щиты и копья, символы бога войны. Их было пятнадцать человек и они назывались фламинами.
Трое по старинной традиции избирались из патрициев, и среди них я заметил богача Уликса, а дюжина остальных из плебеев. На головах они носили апексы, небольшие круглые шапочки из коры оливкового дерева.
Жертвоприношения провели быстро и недолго, деловито, как я и любил. Ни одно животное, как говорится, не пострадало, жрецы просто преподнесли на алтарь горсть ароматно пахнущих медовых лепешек. Я кстати, загодя потребовал, чтобы дворцовые повара тоже принесли мне таких же и держал у себя в колеснице запас. Жрицы посыпали жаровню пряностями. Затем фламины нараспев прочитали молитвы и жертвоприношения закончились.
— Да начнутся Квинкватрии в честь Марса и Минервы! — провозгласил один из фламинов, подняв руку.
Толпа радостно завопила и люди бросились обниматься. Я тоже обнял Лицинию и поздравил с наступлением игр в честь богов. Да, нам помощь высших сил в любом случае не помешала бы. Девушка вдруг крепко прижалась ко мне, затем порывисто поцеловала в губы, поглядела на меня блестящими глазами и сказала:
— Люблю. Люблю тебя, Ромул.
Я был ошеломлен. Давно уже девушки не признавались мне в любви.
— А ты что же? — тут же требовательно спросила девушка. — Ты меня любишь?
— Конечно, люблю, — ответил я, а толпа вокруг шумела и ликовала. — Ты знаешь, да, и вправду люблю.
Лициния снова обняла меня. Верховный фламин подошел ко мне и неодобрительно посмотрел на девушку.
— Можно начинать игры, император. Боги благословили наши празднества.
— Отлично, — ответил я и снова взобрался в колесницу. Запах медовых лепешек дразнил мои ноздри. — Тогда мы отправляемся в амфитеатр.
В сопровождении свиты мы поехали дальше через весь город. Меня окружили палатинские схолы, потому что Родерик опасался, что из окна любого дома мне могут легко влепить арбалетный
Хотя, если поглядеть на толпы ликующего народа, можно предположить, что я национальный герой и только что приехал из триумфального похода. Люди встречали меня с небывалой радостью, вызванной, я думаю, больше осознанием того, что наступили праздники и скоро они увидят грандиозные зрелища.
Амфитеатр располагался в западной части Равенны, за каналом Аскониса. Это была внушительная постройка для проведения самых разнообразных массовых зрелищ, представляющая собой круглый театр без крыши. Вокруг арены устраивались полностью окружавшие ее ступенеобразно возвышающиеся ряды сидений для зрителей. Все строение было окружено высокими стенами.
Сейчас возле амфитеатра собралась гигантская толпа народу. Все ожидали начала игр. При виде моей кавалькады люди разразились приветственными криками. И то сказать, наверное, со стороны достаточно внушительное зрелище.
Впереди меня ехали гунны и конные остготы, всего два десятка, но облаченные в блестящие позолоченные доспехи. Следом медленно катилась моя колесница, окруженная всадниками палатинских схолов. За мною на паланкинах везли членов императорской семьи, причем дядя тоже ехал на коне.
Затем шагали две центурии пехотинцев и четыре контубернии арбалетчиков. Следом ехали придворные, а за ними самыми последними шагали команды атлетов, участвующие в соревнованиях.
Амфитеатр в Равенне был небольшим, не чета грандиозному Колизею в Риме, где можно было разместить полсотни тысяч зрителей. В равеннском могли набиться только десять тысяч, самое большее пятнадцать. Может быть, тоже замахнуться на Колизей, выстроить его вместе с Гордием? Правда, на это уйдет чертова уйма денег.
Въехав в амфитеатр, я сделал круг почета по арене, сопровождаемый ликующими криками. Затем слез с колесницы и поднялся в свою ложу. Лициния гордо шла рядом со мной, а я вспомнил, как мать запрещала мне сидеть вместе с Валерией. Сейчас рядом со мной нет ни той, ни другой и от этого чуточку печально на сердце.
В этот раз никаких приветственных речей я не произнес, всю работу по разогреву публики выполнил епископ Неон. Ни разу не упоминая в речи Марса и Минерву, он достиг в речи компромисса, толерантно называя всех богов, в том числе и христианского, высшими силами или небесами. По его словам выходило, что мы должны благодарить божеств и молить их о милостях, чтобы принесенные жертвы были благосклонно приняты ими.
Пока епископ разглагольствовал, я съел медовые лепешки и даже успел угостить Родерика и Залмоксиса, оказавшихся поблизости. Лициния от угощения отказалась.
— Как ты можешь, Ромул? — возмущенно спросила она. — Ведь это же предназначено для подношения богам!
— Ничего, они скоро получат много других подношений, в том числе и не таких безобидных, — отмахнулся я.
После утомительной речи епископа, во время которой зрители на трибунах тоже подкреплялись купленной провизией и вином, настало время для начала соревнований. Шоу началось.