Идущие на смерть…

Манникс Дэниел Пратт

Лев припал к земле. Карпофор следил за кончиком его хвоста. Он слегка двигался из стороны в сторону, и вдруг резко задергался. Сейчас, сейчас он прыгнет, думал Карпофор. Еще один шаг человека вперед, и лев прыгнет. Глупец, почему ты не шагнешь вперед? Карпофор с трудом подавил искушение крикнуть раввину, чтобы он сделал это, но его голос мог испугать льва.

Затем он увидел, как лев втянул когти, чтобы было удобнее прыгать. Раввин снова стал раскачиваться. Лев напал так неожиданно, что Карпофор увидел его уже на человеке. Он проглядел момент, когда лев оторвался от земли. Раввин упал. У евреев вырвался крик ужаса. А лев схватил упавшего человека за пояс и побежал с ним так легко, как бежит кошка, несущая мышь, чтобы найти укромное место и там съесть свою добычу. Молодой нубийский лев с черной гривой бросился вперед и схватил раввина за голову. Закричала женщина.

Запах крови возбудил

остальных. Львица прыгнула прямо в середину плотно сбившейся группы и начала наносить удары направо и налево. Толпа рассыпалась, как овечье стадо, когда в его середину врывается колли. Львы терзали людей больше от страха, чем от голода. Раздался крик, и упала женщина. Еще один крик, и рухнул ребенок с разможженной одним ужасным ударом головой. Взрослый лев подкрался сзади к одному из мужчин и схватил его. Голова мужчины исчезла в пасти льва. Женщина бежала по арене, волоча львенка, вцепившегося ей в ногу. Львенок тряс головой и рычал, пытаясь сбить женщину с ног.

Карпофор слышал безумный, дикий рев толпы. Петроний, ценитель элегантности, презрительно заметил: «Эти сборщики лохмотьев наслаждаются своим кровавым карнавалом». Сейчас крики толпы не были похожи на приветствия во время состязаний на колесницах или на выражение восторга, вызванное искусным владением оружием. Высота гула толпы изменилась, как меняется лай стаи гончих, когда они увидят перед собой добычу. Карпофор знал, что, когда чернь была в таком состоянии, мужчины и женщины в приступе возбуждения бросались на арену и пили кровь из луж на песке. Он знал, что женщины на трибунах царапали себе щеки ногтями, а мужчины били по мраморным сиденьям кулаками, пока они не начинали кровоточить. Скучное бессмысленное существование римской черни было бы невыносимым, если бы их эмоции не имели выхода. Игры и существовали для этого. Желания народа могли удовлетворить только зрелища смерти, крови и мучений. Люди пьянели от вида страданий. Только смерть и секс еще возбуждали их чувства. Вид раздираемой львом женщины был зрелищем одновременно и жестоким, и сексуальным.

Все евреи были уже мертвы. Львы начали пожирать их тела. Слышался явственный хруст костей. Карпофор отвернулся от смотрового отверстия. Он знал, что сейчас произойдет. Этих львов не оставят в живых, как оставляли тренированных людоедов, так как арена должна быть очищена для следующего зрелища.

Эфиопские лучники в великолепных головных уборах, украшенных страусовыми перьями, силой пробили себе дорогу по переполненным проходам к балконам на стенах подиума. Отворачиваясь, Карпофор услышал, как зазвенели тетивы луков и как заревели поражаемые звери. Когда он покидал внутренний барьер, рабы с крючьями кинулись на арену, чтобы вытащить тела мертвых животных и людей. За ними бежали рабы с корзинками, наполненными свежим песком, и кувшинами с ароматизированной водой для полива арены. Ароматы были необходимы. На подиуме патриции подносили к носу кусочки сухих духов, и даже плебеи на трибунах закрывали лица платками. Кровь и внутренности, покрывающие арену, издавали сильный неприятный запах. Рабы поставили на трибунах курильницы с благовониями. Из фонтанов били струи ароматизированной шафраном и вербеной воды. Карпофор обратил внимание на молодого эдитора, стоявшего в своей ложе и обменивавшегося с толпой шутками, чтобы показать всем, какой он демократ. Зрители шутили с ним доброжелательно. До сих пор игры соответствовали стандартам, и толпа была соответственно настроена по отношению к молодому искателю должности. Но если зрелища в последующие дни окажутся хуже, они не будут голосовать за эдитора, хотя юнец и его мать разорили себя, чтобы устроить эти игры.

Внутренний барьер был спешно убран, и арена была освобождена для состязаний на колесницах. Это должны были быть особые состязания. Настоящие состязания на колесницах проходили только в Большом цирке, специально для них построенном. Удовлетворяя требования болельщиков, Домициан увеличил число состязающихся упряжек с 4 до 6, создав команды Золотых и Пурпурных. Он устраивал до 100 состязаний в день, уменьшив количество кругов, которые делали колесницы вокруг Спины, с 7 до 5, чтобы увеличить количество заездов. Однако обширная арена Колизея была недостаточно велика для свободного маневрирования 6 квадриг, поэтому проходившие на ней состязания были скорее шуточными.

Состязания на колесницах начались. Сперва соревновались колесницы, запряженные страусами, затем верблюдами, потом африканскими антилопами. Поскольку возничие совершенно не могли управлять этими животными, каждое состязание заканчивалось большой свалкой. Их и устраивали в расчете на такое окончание. После истерического возбуждения, вызванного бойней евреев, эта интерлюдия

своим комизмом развлекала зрителей и давала им возможность расслабиться. Между колесницами бегали карлики в шутовских костюмах. Они специально пугали животных и притворялись, что их переехала колесница. Один из карликов забыл, что страусы бьют ногами вперед, а не назад, как лошади, и подставил себя под удар, который вырвал ему внутренности. Толпа долго смеялась и посчитала, что это был самый забавный случай за все время игр.

Глава девятая

День клонился к вечеру. Наступило время главного представления. Когда солнце зашло за край цирка, стало заметно прохладнее, и матросы начали сворачивать веларий. Перегретый воздух поднимался вверх и затруднял работу. Огромный кусок ткани, поднимаясь и опускаясь в восходящем потоке воздуха, втягивал свежий воздух через колоннаду верхнего яруса, окружавшую здание. Толпа расслаблялась, слышались вздохи облегчения. Рабы убрали курильницы с благовониями, ставшие ненужными, когда началась циркуляция воздуха. Патриции спрятали сухие духи. На подиуме зрителей стало больше, чем в первой половине дня. Многие патриции презирали обычные вульгарные зрелища, которые так любила чернь. Но сейчас наступило время гладиаторских боев, а ими интересовались даже самые взыскательные зрители из знати.

Вслед за оркестром на арену строем вышли гладиаторы. Выходя на арену, они расходились в разные стороны, и вскоре вся арена заполнилась гладиаторами. Они отсалютовали императору и молодому эдитору, который в это время с азартом заключал пари со всеми желающими. Его интересовали только гладиаторские бои. Как все патриции, он считал себя знатоком в боевых искусствах. Толпа состояла из ярых болельщиков и приветствовала различные отряды гладиаторов криками: «Ура путеоланинам! Удача всем мукенанцам! Крючок для помпейцев и путекузанцев»! Здесь и там вспыхивали драки между разными группами болельщиков. Гладиаторы в своих великолепных доспехах и снаряжении представляли впечатляющее зрелище. Обученные военному строю, они отлично маршировали по арене. Каждая группа гладиаторов несла свое традиционное оружие. Гоплиты были в полных доспехах, мирмиллоны с кривыми саблями, ретиарии с сетями и трезубцами, пагниарии с деревянными щитами и длинными бичами, эсседарии замыкали шествие на колесницах, в каждой из которых, кроме возничего, помещался и метатель арканов. Было представлено много типов гладиаторов и много типов оружия. Чернь не только знала все типы оружия, но и почти каждого гладиатора.

В те времена гладиаторы все еще были великолепно обученными профессиональными бойцами, гордящимися своей профессией. У них были славные традиции. Сто лет назад гладиаторы Марка Антония, которых он готовил к выступлению в честь своей ожидаемой победы над Августом Цезарем, остались с ним, когда его покинули собственные войска. Они образовали армию и попытались добраться до своего хозяина в Египет. Когда выяснилось, что им не достать корабли, они отправили Антонию послание, в котором убеждали его вернуться и дать им возможность отдать за него свои жизни. Однако Антоний не захотел оставить Клеопатру. Гладиаторы служили и как телохранители императоров. Выдающиеся гладиаторы были до сих пор самыми известными людьми в империи. Гораций с горечью писал: «Если Малсенас говорит, что сегодня будет холодно, это становится темой для разговоров в Риме». Нерон приказал украсить свою гробницу резьбой с изображением победы Петраитиса. Мальчики царапали имена знаменитых гладиаторов на стенах своих комнат, а хозяева гостиниц вывешивали памятные таблички типа «Здесь был Петраитес», подобно тому как Сарди вывешивал на стенах портреты театральных знаменитостей.

Но эта самая ужасная и мужественная профессия была уже поражена болезнью. Она появилась, когда гладиаторы стали сражаться с животными. Помпей выставил гладиаторов против слонов. Клавдий создал кавалерию, сражавшуюся с леопардами. Нерон заставил преторианскую гвардию сражаться с 400 медведями и 300 львами. Ни гладиаторы, ни ланисты не знали заранее, когда против них выставят медведей, львов и диких кабанов. Это зависало от прихоти толпы. Пока человек бился с человеком, у него было 50 шансов из 100 выжить (или 40, если взять в расчет, что он мог умереть от ран после боя). И ланистам было выгодно воспитывать таких великих бойцов, как Фламма. Но когда людей посылали против диких зверей, если они не были обученными бестиариями, которые рисковали не больше, чем современные матадоры, то вероятность гибели достигала 90-100 %. При таком положении большие затраты на обучение гладиатора-профессионала не оправдывались, подобно тому как было бы невыгодно тренировать боксера, если известно, что он погибнет в первом или втором раунде.