Идущие на смерть…
Шрифт:
В результате все, что попадало в гладиаторскую мясорубку, перемалывалось. Предполагалось, что человек мог быть приговорен к арене только за грабеж, убийство, святотатство или мятеж. Но при огромных потерях в боях с животными гладиаторов требовалось гораздо больше, чем их имелось в запасе. В судах наиболее распространенным вердиктом стал «приговорен к арене». Чернь становилась все более равнодушной к фехтовальному искусству, и теперь уже любой преступник мог ожидать, что на него напялят доспехи и выставят на арену. Фламма был бы шокирован самим фактом появления подобных людей на арене.
Однако умение сражаться все еще ценилось многими зрителями. На трибунах сидели старые солдаты, которые знали, как обращаться с мечом, и патриции на подиуме традиционно интересовались искусством боя. В этот день молодой эдитор — вернее, его мать — решил устроить действительно хороший бой. Такой, чтобы им мог
Тогда пять ретиариев было выставлено против пяти секуторов. В то время было обычной практикой падать, не будучи раненым, чтобы император дал знак пощады. Эта уловка сохраняла жизнь хорошо обученным гладиаторам и снижала стоимость игр. Однажды, как и было предварительно условлено, секуторы победили ретиариев. Весь бой был сплошным надувательством, как часто бывает в современной профессиональной борьбе. Чернь так разъярилась, что Калигула решил опустить палец вниз. Видя свою неминуемую гибель, один из ретиариев схватил свой трезубец, напал на пятерых секуторов и всех их убил. Дело приобрело скандальный характер, и чернь стала подозрительно относиться к любому гладиатору, который падал на землю без видимых ранений.
После парада все гладиаторы, кроме ретиариев и секуторов, оставили арену. В старые времена обычно сражалась только одна пара гладиаторов, но сейчас должны были биться 50 пар гладиаторов одновременно. Чернь привыкла смотреть на гладиаторские бои в основном как на повод для заключения пари, поэтому, чем больше было пар, тем было лучше для зрителей. Толпа относилась к гладиаторам так, как современные любители бегов относятся к лошадям: она видела в них живые шары рулетки или просто игральные кости. Один за другим гладиаторы падали на окровавленный песок. Стонали проигравшие и ликовали выигравшие. Неизвестный зрителям гладиатор еще мог ожидать пощады, если, проиграв, он в мольбе протягивал руку к толпе. Он был никому неизвестен, и никто не рассчитывал, что он выиграет бой. Но только небо могло помочь фавориту, поверженному мечом или трезубцем какой-нибудь «темной лошадки». Ведь на него ставили все накопленные деньги, и он разорял поставивших на него. Тогда трибуны были полны гнева. Зрители выбрасывали вперед сжатые кулаки с направленным вниз большим пальцем или делали жест как будто втыкают палец в распростертого на земле человека. В таких случаях молодой эдитор всегда следовал желанию толпы. Он организовал зрелище, чтобы получить голоса избирателей, а не для того, чтобы противоречить им.
Закончив свою дневную работу, Карпофор не торопясь подошел к Воротам Смерти, чтобы посмотреть на бой гладиаторов. Рядом с ним сражался ретиарий Негрим с секутором Приденсом. Карпофор вспомнил, что посоветовал стражникам ставить на ретиария Негрима, и начал с интересом наблюдать за схваткой.
Негрим бросил сеть и поймал в нее секутора, но прежде, чем он успел рывком свалить с ног тяжеловооруженного воина, Приденс рванулся вперед с наброшенной на него сетью и вонзил свой меч в бедро ретиария. Негрим покачнулся, но ему удалось удержаться на ногах, и он отпрыгнул от секутора, пытавшегося сбросить с себя сеть. Снова Приденс рубанул с плеча, задев левую руку своего противника, в которой тот держал сеть. В правой руке ретиария был трезубец, которым он пытался удержать секутора на расстоянии. Зрители, следившие за этой схваткой, громкими криками отметили момент, когда ретиарий был ранен в бедро и начал хромать. Поскольку боевые качества ретиария в основном определяются подвижностью, позволяющей ему убегать от закованного в доспехи секутора, Карпофор полагал, что стражники потеряли свои деньги, которые они поставили на Негрима, но тот умудрился пропустить трезубец между ступнями секутора и сбил его с ног. Сразу же вслед за этим Негрим прижал своего противника к земле трезубцем и, опершись на древко, посмотрел на эдитора. Беспомощный Приденс знаком молил о пощаде.
Толпа потребовала смерти секутора, и молодой эдитор опустил большой палец вниз. Трезубец был плохим оружием для смертельного удара. Ретиарии обычно добивали поверженного секутора ударом кинжала через забрало. То ли Негрим потерял свой кинжал в схватке, то ли не хотел пользоваться им. Он обратился к другому секутору Ипполиту, уже выигравшему свой бой, с просьбой убить распростертого на земле человека. Трезубец был убран. Приденсу удалось встать на колено. Но в этот момент Негрим толкнул его на меч Ипполита, который и пронзил ему горло. (Мы знаем, что такая схватка действительно произошла, знаем даже имена людей, участвовавших в ней, и куда они были ранены, так как ход этой схватки изображен в серии картинок, нацарапанных
Карпофор был доволен ретиарием. Он решил повидать двух стражников, которым он дал совет поставить в Негрима, и потребовать с них процент от выигрыша. Поскольку другие бои его не интересовали и к тому же давала о себе знать рана, он вернулся на сполиариум выпить и отдохнуть. На арене после боев ретиариев и секуторов началась настоящая битва между сражающимися на колесницах эсседариями, лаксуриями (метателями арканов) и вооруженными копьями и закованными в доспехи гоплитами. Гоплиты были греческими наемниками, сражавшимися под началом своих офицеров либо на войне, либо в цирке. Выйдя на арену, гоплиты построились в фалангу, которая была аналогом британского каре, сломившего кирасир Наполеона 18 столетий спустя. Глубина построения фаланги составляла шесть рядов. Солдаты последней шеренги имели копья длиной 24 фута, если можно доверять свидетельству Ливия. Как они могли справляться с таким длинным оружием, Ливий не сообщает. У солдат следующего ряда были более короткие копья, и так каждый последующий ряд имел копья короче, чем предыдущий. У солдат первого ряда копья были длиной всего шесть футов. Это означало, что колесницы встречала стена копий, причем каждого солдата первого ряда защищало шесть копий.
Гоплиты не стояли вплотную, как можно было бы предположить, а располагались примерно в трех футах друг от друга. Это давало возможность копьям проходить через все ряды, и, кроме того, солдаты могли маневрировать оружием. Офицеры, стоящие внутри фаланги с обнаженными мечами, выкрикивали приказы: «Полибей, твой наконечник копья выходит из линии на две ладони! Эпаминонд, ты не собран! Муха сшибет тебя с ног в такой позиции».
Эсседарии использовали легкие колесницы, запряженные двумя лошадьми. Они галопом объезжали неподвижную фалангу и иногда неожиданно посылали лошадей прямо на нее, как будто собираясь заставить их броситься на копья, и затем в последний момент сворачивали в сторону. Эсседарии надеялись вынудить кого-нибудь из молодых греков повернуть в их сторону копья, чтобы следующая за ними колесница могла бы ворваться в создавшуюся таким образом брешь, но офицеры гоплитов поддерживали железную дисциплину, и линия копий не колебалась.
После нескольких ложных атак, эсседарии изменили свою тактику. Они не могли себе позволить утомить лошадей. В каждой колеснице находилось два человека: возничий и метатель аркана. При новой атаке арканщик в головной колеснице начал вращать петлю способом, известным сегодня как «бабочка», то есть он вращал петлю вертикально перед собой и слева от себя. Затем он резко перенес ее вправо и бросил аркан в направлении стоявшего во втором ряду гоплита. Если бы эсседарий попытался поймать бегущее животное, он бы перед броском вращал петлю вокруг свой головы, чтобы лучше контролировать ее полет, подобно тому, как извивается перед броском нападающий в бейсболе. Но в этом случае греки догадались бы, куда будет направлен бросок, и уклонились бы или отбили петлю копьем. Поэтому быстрый неожиданный бросок из-под руки был лучшим приемом.
Но даже такой бросок не удался. Петля ударилась о гребень из конского волоса на шлеме солдата в первой шеренге и изменила свое направление. Тут же эсседарий рванул аркан назад, испугавшись, что гоплит схватит аркан и выдернет у него из рук. Когда головная колесница с грохотом укатила прочь, другой эсседарий попробовал сделать такой же бросок. Он тоже промахнулся. Эсседарий в третьей колеснице, зная, что греки ждали такого броска, решил бросить аркан по-другому, раскрутив его над головой. Аркан змеей проскользнул через ряды и обвился вокруг шеи солдата в последнем ряду. Испустив победный вопль, арканщик обвил веревку о рог на краю колесницы, а возничий, направив лошадей в сторону, отпустил поводья. Аркан выволок полузадушенного гоплита из рядов фаланги. Он потерял свое копье и разрушил строй. Мгновенно полдюжины колесниц бросилось в образовавшуюся брешь. Возничие воплями подгоняли лошадей и били поводьями по их спинам.
«Сомкнуть ряды!» — закричали офицеры гоплитов. Колесницы вновь были встречены стеной неподвижных копий. Возничие успели вовремя отвернуть. Не успел лишь один. Колесница налетела на копья. Лошади упали на колени. Арканщик выпрыгнул из колесницы и убежал, а возничий не успел этого сделать вовремя. Он погиб, как и его лошади: копье пронзило ему грудь.
Другие колесницы рванулись вперед, чтобы воспользоваться образовавшейся брешью. Они надеялись расстроить строй фаланги раньше, чем гоплиты вытащат свои копья из бьющихся в агонии лошадей. Их пронзили своими копьями солдаты третьего и четвертого рядов. Офицер, командовавший этой частью фаланги, сразу понял ситуацию.