Идущий впереди
Шрифт:
Проклятая голова! Почему она все помнит? Почему нельзя ничего вычеркнуть из памяти? Просто взять и забыть? Забыть… Кажется, он не оригинален. Кто-то еще до него мечтал о том же. Не то Демон, не то…
Надо срочно куда-нибудь уйти. Иначе будет плохо. В коридоре телефон. Стоит снять трубку, набрать номер…
А телефон — очень удобная штука. Никуда не надо ходить. Не нужно мечтать о случайной встрече. Снимаешь трубку, крутишь шесть раз диск, и…
Почему у него все не так? Вот говорят, что юность — веселая пора. Сплошные песни до утра. Прогулки пешком через весь город со школьницами в бело-розовых выпускных платьях. Смех юности, молодые
А телефон рядом.
Виктор встает, подходит к двери. Стоит. Прислушивается. Выходит в коридор. Берет телефонную трубку. Кладет обратно. Оглядывается. Поднимает снова трубку. Медленно набирает номер. Прислоняется к стене. И вдруг быстро опускает трубку на рычаг.
Нет, он не может. Он не имеет права давать плевать себе в лицо. Хватит с него. Он должен быть сильным. Он должен отойти от телефона.
Но если не разговаривать? Только послушать ее голос. Набрать номер и молчать?
Виктор вторично набирает номер. У него перехватывает дыхание… В коридор выходит Петр Иванович. Виктор бросает трубку и, небрежно насвистывая, идет к себе в комнату. Однако он смутился, словно сосед застал его за чем-то нехорошим. Виктор входит в комнату, закрывает за собой дверь. «Рука судьбы, — усмехается он. — Возьми, Нина, и подойди. Что тогда?»
Телефонный звонок. Резкий. Будто над ухом. Он подбегает.
Опять та же история. Кроме тихого потрескивания, он ничего не слышит. Виктор кладет трубку на рычаг. И стоит. И рука тянется к трубке… Что за наваждение!
Однако это был какой-то загадочный звонок. Может быть, там, в доме на Полуэктовом переулке, она тоже стоит у телефона. Звонит ему и молчит… Что за чушь!
А трубка совсем рядом. Лежит и ждет, когда он ее возьмет… Отойдет он когда-нибудь от телефона?
…Резкие звонки. Инстинктивно он хватает трубку, Нет, это не телефон. Три звонка. К нему. Кто? Он отпирает дверь.
— Виктор Михайлович, вы один?
Вадим и Ленька. Уф, наконец-то! Вовремя пришли. Сразу смех и шутки. Совсем другое настроение. Ленька верен себе. Не останавливаясь ни на минуту, выкладывает новые остроты. Теперь его коронная тема — студенты. У них в общежитии ребята подключили к репродуктору будильник. Молоточек бьет по звонку — репродуктор то включается, то выключается. Говорят, чудная получается музыка. Сразу вскочишь с постели. Да, а в другой комнате ток провели к дверной ручке. Без стука не войдешь.
…И дальше все в таком роде.
— Ленька, что у тебя нового?
— Модное слово: «железно». «Железно» — в смысле «хорошо». «Как вечер?» — «Железный!» — «Хороший кусок мяса?» — «Ну, железный!»
Ленька не унимается:
— А чего это Димка притих? Думаешь, из скромности? Ошибаешься! Он просто зазнался. Он стал солидным человеком — считает рыбу в Каспийском море. Ему лично поручили подвести итог работ всех экспедиций… Не возражай, Дима, мы все знаем. Сегодня я его спрашиваю: «Дима, кто быстрее плавает: дельфин или белуга?» Так он, глазом не моргнув, принялся мне объяснять. «Белуга, говорит, только хвостом работает, а дельфин весь изгибается,
…Бедному Вадиму досталось. Он всего лишь исполнял черновую счетную работу в каком-то научно-исследовательском институте, а Ленька уже предсказывал ему головокружительную карьеру. При этом Ленька остроумно ссылался на личные качества товарища, так что Вадиму нечем было крыть; оставалось только улыбаться да изредка повторять: «Скоро ли ты кончишь трепаться?»
Виктор смеялся как никогда. Приступ меланхолии прошел, и любая глупость, которую нес Ленька, казалась ему очень смешной и умной. «Вот что значат ребята, — думал он. — Что бы я без них делал?»
Внезапно Ленька замолчал и посмотрел пристально на Виктора. Сейчас, глядя на Леньку, никто бы не сказал, что секунду назад он смешил ребят и смеялся сам. Глаза его были серьезны, чуть-чуть прищурены, смотрели в упор.
— Виктор Михайлович, а вы не звонили сегодня Нине?
— Ты что, совсем? — ответил Виктор весьма холодно и красноречиво постучал пальцем по голове. Но про себя подумал: «Ну и нюх же у Леньки!» И тут же, улыбнувшись, спросил: — Ребята, как вы думаете, я положительный или отрицательный?
Ленька переглянулся с Вадимом.
— Хм, по-моему, отрицательный.
— Железно, — подтвердил Вадим.
— Разложившийся тип, меланхолик, на улицах дерется.
— Вино пьет.
— Да, да, правильно, он по кафе ходит.
— Я бы вообще с такими не знался…
Вадим засмеялся, а Ленька продолжал говорить, но так, что Виктор уже не понимал, шутит тот или нет.
— Витька принадлежит к тем людям, которым суждены благие порывы, да свершить ничего не дано. Он быстро вспыхивает и так же быстро гаснет. Вот сейчас он полон решимости порвать с Ниной. Надолго ли? До первой их встречи! И потом он опять станет тенью, ее тенью!
— Этого не будет, — ответил Виктор уверенно и зло. Он хотел еще что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. Проходившая по коридору соседка сняла трубку.
— Витя, тебя какая-то девушка.
Виктор побледнел, изменился в лице. Глаза его заблестели. Пробормотав что-то невнятное, он медленно, словно боясь споткнуться, пошел в коридор. Удивление, появившееся на лицах Леньки и Вадима, сменилось понимающей улыбкой. Они поднялись и молча последовали за Виктором. Однако на пороге они остановились. Они увидели, что глаза Виктора погасли, и хоть он продолжал улыбаться, но переспросил явно разочарованным голосом:
— Кто, Аля?
И, сделав знак ребятам, что, мол, ничего интересного и он скоро освободится, сказал:
— Слушай, Аля, ты мне сегодня случайно не звонила? Нет? А то кто-то звонит, а его не слышно… Что? Ну, конечно, это бывает…
XIX. ШАХМАТЫ И НАПОЛЕОН
Виктор был, мягко говоря, невежливым. Однажды, находясь в плохом настроении (а плохое настроение посещало его всегда, когда он начинал думать о Полуэктовом переулке), он шел в контору — подписать очередной заказ. Шел, насвистывая, руки в карманы. Навстречу ему вышел приземистый седой мужчина в накинутом на плечи пальто. Поравнявшись, мужчина как-то ожидающе посмотрел на Виктора. Виктор смутно помнил, что это какой-то начальник, но не поздоровался, не вынул руки из карманов и прошел, насвистывая. Видевшая эту сцену Зина ахнула: то был директор.