Идущий впереди
Шрифт:
Нужно все перебирать снова. Снова отвинчивать наглухо закрепленные гайки, перемывать трубки. До чего осточертело Виктору это занятие!
— Так и есть! — вскрикивает Николай Николаевич. — Треснула трубка. Халтурщики, не могут как следует сделать!
Они сидят перед разобранной установкой — солидный кандидат технических наук и его неопытный лаборант,
Николай Николаевич размышляет: «Вот не повезло! С трудом достал аппарат, наладил работу, еще несколько опытов — и моя диссертация подойдет к концу. К тому же масса заказов, все требуют, все
Но вслух он только спрашивает:
— Виктор, вы очень устали?
Виктор же в это время думает: «Вот не повезло! С трудом все наладил, целый день перемазывал, перемывал, завинчивал. Кажется, оставалось лишь сидеть, следить за приборами, нажимать кнопки, записывать результаты да читать потихоньку какую-нибудь книжку. И на тебе! А мое «дорогое, уважаемое» начальство знай только, что поглядывает на меня: «Какую бы ему еще работу найти?» Настоящий зверюга, черт бы его побрал вместе с аппаратом!»
Вслух же Виктор бодро отвечает:
— Нет, я не устал. Давайте снова разбирать.
Но разбирать не имеет смысла. Трубку заменят только утром. И Виктор пока что становится уборщицей, а начальник, с раздражением глядя на его неумелые руки, растерянное лицо, на его походку, которая кажется ему чересчур медленной, командует:
— Протрите приборы! Лучше! Поставьте их ровно в ряд. Под стол вдвиньте ящик. Да с этой стороны! Почему вы хотите с той? Здесь неудобно? Он не войдет? Что? А я говорю, кладите, где вам сказали, слышите?
Утром Виктор приносит со склада трубку. Можно собирать. Все детали он тщательно промывает бензином и высушивает.
— Помните, — говорит ему Николай Николаевич, — малейший волосок или ниточка в вакууме — и мы никогда не откачаем. Она нам все испортит.
Виктор укрепляет насос, надевает резиновые трубки. Трубка для воздуха подходит, а с водяным охлаждением не ладится. Виктор по-другому закрепляет шурупы, благодаря чему насос несколько поворачивается вправо. Теперь полный порядок с водяной трубкой, но воздушная оказывается коротка. После долгой возни ему с трудом удается установить все на место.
Николай Николаевич подбадривает Виктора и помогает ему; однако, когда тот неправильно устанавливает кабель, начальник ворчит:
— Вот, не умеет! Любая девчонка и та сможет это сделать!
«Ну пускай любая и делала бы!» — думает Виктор.
Надевать кабель ужасно неудобно. Приходится становиться на одно колено и, просовывая руки в узкую щель, доставать до гайки гаечным ключом. Ключ срывается, и рука больно ударяется о перегородку. Виктор, напрягаясь так, что руку сводит, закручивает.
Он не сразу поднимается. От напряжения немного кружится голова… Затем надевается железная ширма, завинчиваются последние винты. Можно включать.
— Виктор, вы молодец! Сами уже можете собирать и разбирать
Виктор молчит и рассматривает ссадину на большом пальце.
Заработали насосы, шум их постепенно утихает, воздух откачивается, сейчас загорится контрольная лампочка.
Лампочка не загорается. Насосы работают как-то неровно, шум их отрывист, словно в системе большая дыра, через которую широким потоком проникает воздух.
Они смотрят друг на друга. Придется перебирать снова.
— Виктор, вы что-то там напутали.
Виктор категорически отрицает, уверяя, что это просто где-нибудь плохо подкручено. Он пробует подвинтить ослабевшие соединения, но проку мало: вакуума не получается.
Одна за другой снимаются трубки, все отвинчивается, вынимается, раскладывается. Оба сотрудника целиком поглощены одним вопросом: где же проходит воздух?
Николай Николаевич вдруг спрашивает:
— Виктор, как вы ставили заглушку? Как? Так вы же неправильно клали. Резинку надо было в середину. Вот где ошибка!
Они вместе устанавливают все на место, и опять Виктору приходится возиться с упрямыми водяными трубками, оказывающимися, словно нарочно, то длиннее, то короче, чем надо; опять он мучается над кабелем, царапая руки о железные углы, когда срывается гаечный ключ; опять провода тщательно прикрепляются, прикрепляются на годы. Когда еще случится новая разборка? Во всяком случае, лаборант уверен, что ему больше не придется…
Гудок. Хлопают двери. Лаборатория пустеет. Они сидят у включенного аппарата. Кажется, уже все хорошо, но сигнальная лампочка не загорается.
Виктор хочет снова разбирать.
— Нет, сегодня уже поздно, — останавливает его Николай Николаевич, — будем перебирать завтра. Он должен работать.
В метро Виктор встречает Леньку. Оба очень довольны и возбужденно передают друг другу последние новости. Разговор носит шутливый характер.
— Ну, как работа?
— Как говорится, где бы ни работать, лишь бы не работать! Да не всегда это удается.
Виктор провожает Леньку до дому и по дороге жалуется ему, что вот сейчас ремонт, конца-края ему не видно, начальник придирается, аппарат не налаживается и прочее…
Ленька сочувствует.
Но почему-то, уже придя домой, Виктор продолжает думать о сборке. Он припоминает установку всех соединений, пытаясь найти слабые места. «Пожалуй, это может быть воздушная трубка, где гайка разорвала подкладку. Еще одна деталь внизу внушает опасения. Неужели в них дело? Жалко, что сейчас нельзя пойти и проверить…»
ХVII. ЛАМПОЧКА ЗАГОРАЕТСЯ
Как потом рассказывал Ленька, он в тот же вечер «кинул свои кости» в библиотеку. Это не означало, что он собрал остатки своего позвоночника, завязал их в мешок и подбросил в государственное учреждение. Нет, просто Ленька чинно пришел в читальный зал Некрасовской библиотеки. Была когда-то такая библиотека на месте ресторана «Прага».