Иглы в воде
Шрифт:
– Как ты в общем?
– Хорошо, – он понизил голос. – Хорошо. Мне ведь большего не нужно.
– Точно, тебя же спартанцем зовут.
Официант грустно улыбнулся, он походил на мима.
– Я наконец заселился в ту комнату, которую хотел. Она чистенькая и посередине лежит только матрас – и-де-аль-но!
– Замечательно, Мишенька, – мне хотелось разговорить собеседника.
– Вчера открыл для себя неплохую библиотеку. Целый день сидел, читал.
– Что читал?
– Бодлера.
Я удивилась и не успела сдержать свою эмоцию.
– Думала, «Цветы зла» [2]
В зале нас было двое. Мы говорили громко.
– Наркоман? – переспросила я.
– Такой засранец, – Миша махнул рукой. – Много людей страдало в моём родном городе.
– А откуда ты?
– Старый Оскол. Там у меня была жена. Гражданская. Прожили вместе три года, а потом она сказала – всё, не могу так, и я ушёл из дому к бабушке. Три дня отходил. Ел много, пил много и вдруг решил автостопом поехать в тот город, где всё кишит наркотиками.
2
Цветы зла» – сборник стихотворений Шарля Бодлера, французского поэта (1821-1867).
Миша продолжал наблюдать за шайбой. Бровки грустно изогнулись – видно, близких вспомнил.
– Говорят, хочешь побороть пьянство – окружи себя алкоголем.
– Значит, у тебя потрясающая сила воли.
– Не знаю. Ничего я не знаю, – он пожал плечами и сложил руки на груди, глаза все так и ходили из одного угла телевизора в другой. – Автостоп – крутая вещь. Все книги, в которых об этом написано, правильные. У меня подобный опыт случился однажды, но я бы повторил.
– А здесь, что ты делаешь здесь? – я же, напротив, была сконцентрирована целиком и полностью на знакомом.
– Людям помогаю.
– Как, интересно?
– Всячески, – наконец он посмотрел прямо на меня. – Тебе правда хочется знать?
– Очень! – тут же выпалила я.
– Кормлю маргиналов. Сам был в такой жизненной ситуации, и потому совесть не даёт пройти мимо. На днях вот куртку отдал человеку который страдал от холода дольше, чем я. Всё, что мне нужно – мои берцы. В них – хоть на другой континент езжай.
– А что ещё делаешь?
– Разве этого мало? Я здесь жить начал. Как по мне, отдавать то немногое, что у меня есть, другим, – отличное занятие на досуге.
Он допил чай.
– Мне люди для общения не нужны. Книги заменят любого человека. На той неделе я был в опасности – так одиноко стало. Ну и что ты думаешь? Я взял парочку романов, пошёл в общий туалет, заперся там, всю ночь читал – и помогло.
– Как же соседи? В туалет не просились?
– Если бы просились, я бы уступил, а потом опять принялся бы за своё, но тогда у всех всё складывалось хорошо – все спали.
Из подсобки вышел бармен – закончился перекур, он вернулся. На плечи была накинута толстовка, он жадно перечитывал сообщение очередной своей любовницы. Их одновременно существовало пять при официальной девушке.
– Сейчас
Мой официант отреагировал – стал нервно гладить бороду.
– Ну и пусть.
– Ничего страшного ведь, да?
– А что тут страшного? Мне всё равно.
Бармен не унимался.
– Тебе после того раза неприятно стало?
Я слушала сей диалог, и всё моё уважение к парню в толстовке рассеивалось.
– Делай что хочешь.
– Кто такая маленькая?
– Лошадь из общей конюшни, – бармен хотел звучать шикарно. – Уже на подходе, – и вновь скрылся в подсобке.
Миша казался озадаченным и продолжал гладить бороду и тупо смотреть на пустой стакан.
– Вы были вместе когда-то?
– Мы дружили, не более того. Я слишком хорошо к ней относился. Она чрезвычайно красивая. О таких говорят – эффектная. Но мне было достаточно всего. А она клюнула на… – парень махнул рукой в сторону скрывшегося бармена. – Не знаю, все на него липнут. Буквально все. Ты знаешь, он мой друг, но эту его черту я дико ненавижу. Мы говорили откровенно, я спрашивал – зачем ему всё это, все они? Почему бы не остановиться? И знаешь, что он мне ответил?
– Пока всех не перетрахает – не остановится?
Миша задорно улыбнулся.
– Именно. Понимаешь, он говнюк и ему нравится смаковать женщин.
– Не переживай сильно. Если она сама захотела так, то пусть будет так.
– Понимаю. Мне просто неприятно.
Он взял в руки свой телефон и подошёл ближе ко мне, локти устроились на стойке.
– Единственная, кто важна мне, живёт сейчас в Старом Осколе.
– Твоя бывшая жена? – наивно предположила я.
Миша рассмеялся.
– Нет, как раз там я был таким же говнюком. Другая. Но мы не списывались два года как.
– Так напиши, если хочешь!
– Что же я ей скажу?
– Что хочешь.
– Спрошу, как дела, – он приободрился.
– Например.
В мгновение лицо моего собеседника преобразилось – Миша походил на школьника. При мне официант переписывался с той девушкой минут сорок. Он не давал уйти, считал – я талисман. Я подыгрывала, отбирала телефон.
– Боже, прекрати! Как ты себя ведёшь!!! – только сейчас заметила, как трясётся его тело. – Ты же весь дрожишь!
– Пойду покурю, только ты никуда не уходи, – он, не понимая, что происходит вокруг, скрылся из виду.
В зале осталась я одна. Хоккейный матч продолжался. Я следила за шайбой. Мне было всё равно, кто выиграет, просто сейчас казалось – эта игра – все, что мне нужно на данный момент. Мне на самом деле так казалось.
Захотелось задать себе честный вопрос – так зачем же я сюда прихожу?
Я не искала личного счастья в стенах бара, скорее, все пыталась понять, люблю ли людей. В зависимости от того, кто появлялся из подсобки, настроение либо поднималось, либо резко падало. Человек, стоящий передо мной, говорил и говорил, часто буквально изливал душу. Я слушала, наполнялась новым содержанием, оно влияло на меня – из бара я уже не могла выйти прежней.