Игра Эндера

Кард Орсон Скотт

— Эндер, — сказал Графф, — если ты пойдешь со мной, ты не сможешь долгое время вернуться сюда. В Школе Баталий не так уж много свободных дней. Посетители тоже запрещены. Полный курс обучения продлится до 16 лет — ты сможешь получить первое увольнение домой, если удачно сложатся обстоятельства, только в двенадцать лет. Поверь мне, Эндер, люди сильно меняются с годами, тем более за шесть или десять лет. Твоя сестра Валентина станет уже женщиной к тому времени, как ты вновь увидишь ее. Если, конечно, ты решишься уйти со мной. Вы станете чужими. Ты, безусловно, будешь любить ее, но ты уже не будешь знать ее. Видишь, я не скрываю трудностей и не представляю все в розовом свете.

— А мама и папа?

— Я знаю

о тебе почти все, Эндер. Я внимательно просмотрел все данные о тебе. Ты никогда надолго не покидал родителей. И они никогда нигде не оставляли тебя на долгое время.

Слезы сами по себе навернулись на глаза Эндера. Он отвернулся, но не стал вытирать их.

— Они по-настоящему любят тебя, Эндер. Но ты должен понять, что стоит им твоя жизнь. Они родились очень религиозными, ты знаешь. Твой отец крещен под именем Джон Пауль Викзорек. Он католик. И был седьмым из девяти детей.

— Господи, девять детей! Это немыслимо. Это — настоящее преступление.

— Да, люди совершают странные поступки во имя религии. Ты ведь знаком с карательными мерами — они не так жестоки, как трудноосуществимы. Только первые двое детей могут свободно получить образование. Далее такса за обучение сильно возрастает с каждым ребенком. Твой отец достиг шестнадцатилетия и обратился в Судебную Инстанцию Гражданских Актов с просьбой об отделении от семьи. Он изменил свое имя, отверг религию и дал обет — никогда не иметь детей больше, чем дозволенное количество. Весь свой позор, все трудности, которые он преодолел, будучи ребенком, — все искупил обет — не иметь ребенка, который подвергнется подобным испытаниям. Ты понимаешь меня?

— Он не хотел меня.

— Да, никто больше не хочет Третьего. Ты не должен ожидать их согласия. Но твои отец и мать — случай особый. Они оба отвергли религию — твоя мать была мормоном — но в их чувствах до сих пор живут сомнения и двусмысленность. Ты знаешь, что означает подобная двусмысленность?

— Они чувствуют и так и эдак.

— Они стыдятся, что родились в неуступчивых семьях, вышли из бунтующих родов. Они скрывают свое происхождение. До такой степени, что твоя мать отказывается перед кем-либо признавать, что родилась в Юте, хотя ряду специалистов это известно. Твой отец отрицает польское происхождение с тех пор, как Польша признана неугодной нацией и к ней применены международные санкции. Поэтому, ты прекрасно понимаешь, что имея Третьего, даже несмотря на разрешение и прямые инструкции правительства, они всячески стремятся скрыть это.

— Я знаю.

— Но все еще намного сложнее. Твой отец до сих пор называет вас узаконенными именами святых. Фактически, он окрестил каждого из вас, лишь только вы оказались дома сразу после рождения. А твоей матери не нравится это. Всякий раз они ссорятся и ругаются, и не потому что твоя мать не хочет вас крестить, а потому, что она отвергает ваше крещение как католиков. По сути над ними не довлеют их исконные верования. Они смотрят на тебя как на предмет их гордости, потому что им удалось перехитрить закон и заиметь Третьего. Но в тебе так же их малодушный позор, поскольку они рискнули отступить от практики угодничества, которой сами же руководствовались и присягали. Кроме того, ты — вечный объект общественного осуждения, так как каждый твой шаг идет в разрез с их усилиями безболезненно влиться в число законопослушных граждан.

— Но как вы узнали обо всем?

— Мы изучали через мониторы твоего брата и сестру, Эндер. Ты, наверное, будешь удивлен, но это очень чувствительные приборы. Мы работаем напрямую с мозгом. Мы слышим все, что вы слышите, даже если вы невнимательно слушаете. Мы в курсе того, что вы не понимаете. Мы слышим и понимаем все.

— Значит мои родители и любят и не любят меня?

— Они любят тебя. Вопрос в другом — хотят ли они, чтобы ты здесь остался. Твое присутствие

в доме — предмет постоянных споров и раздражения. Источник вечного напряжения. Понимаешь?

— Не я единственный вызываю напряжение.

— Дело не в том, что ты делаешь, Эндер. Сама по себе твоя жизнь. Твой брат ненавидит тебя только за то, что ты живое подтверждение его недостаточной одаренности. Родителей обижает и возмущает твое присутствие из-за прошлого, которое они стремятся забыть.

— Валентина любит меня.

— Да, всем своим маленьким сердечком. Она готова полностью и всецело посвятить себя тебе. Ты ее кумир. Я уже говорил тебе, что будет очень трудно.

— А какая ваша школа?

— Прежде всего — это усердие. Учеба, подобная обычным школам, кроме того, мы даем углубленное изучение компьютеров и математики. Военная история. Стратегия и тактика. И над всем, Комната Баталий.

— Что это?

— Военные игры. Все мальчики объединены в армии. День за днем, начиная с нулевой ступени важности, происходят инсценировки битв и войн. Никто не получает ран, но есть победители и побежденные. Каждый начинает рядовым солдатом, он учится подчиняться приказам. Более старшие юноши становятся офицерами. Их обязанность обучать вас и руководить во время боя. К сожалению, я не могу много рассказывать об этом. Все очень похоже на игру в баггеров и астронавтов — за исключением одного, в своих руках ты держишь настоящее оружие, а рядом с тобой сражаются такие же парни. Но твое будущее и будущее всего человечества зависит от того, как хорошо ты будешь учиться, как хорошо сражаться. Это очень тяжелое испытание, ты будешь лишен нормального детства. Хотя с твоим умом и статусом Третьего ребенка, ты и так будешь практически лишен нормального детства.

— Там все мальчики?

— Есть несколько девочек. Они не так часто выдерживают проверки. Столетиями эволюция работала против них. Но никто из них даже отдаленно не напоминает Валентину. Они скорее братья, чем сестры. Там все становятся братьями, Эндер.

— Как Питер?

— Питер не прошел отборочных испытаний, и как раз именно по тем причинам, за что ты так ненавидишь его.

— Я не ненавижу его. Я просто…

— Опасаешься его. Ладно, Питер не такой уж плохой, ведь ты лучше меня знаешь это. Он был лучшим из тех, кого мы обследовали на протяжении долгих лет. Мы просили твоих родителей специально родить следующей девочку, дочь — они все равно бы решили завести ребенка — они надеялись, что Валентина будет, как Питер, только мягче. Но она оказалась слишком доброй и мягкой. Тогда мы дали добро на твое рождение.

— Чтобы получить золотую середину между Питером и Валентиной.

— Если все сложится благоприятно.

— Что же я?

— Как мы и ожидали, преуспел. Наши тесты охватывают многое, Эндер. Но они не отражают всего, вплоть до мельчайших подробностей. Фактически, когда что-то не вписывается в их рамки, по ним вообще ничего невозможно определить. Но все же, эти тесты лучше, чем ничего.

Полковник подошел к Эндеру и взял его за руки.

— Эндер Виггин, если бы речь шла только о выборе для тебя счастливого светлого будущего, я сам посоветовал бы тебе остаться дома. Оставайся, расти, будь счастлив. Но существуют и более плохие вещи, чем быть Третьим, или иметь старшего брата, которому трудно понять в каких ситуациях следует оставаться человеком, а в каких превращаться в шакала. Школа Баталий — одна из таких наихудших вещей. Но ты нужен нам. Для тебя баггеры пока лишь игра, но они всерьез грозили стереть нас с лица земли, особенно в последнее время. Этого им тоже недостаточно. Они хотели видеть нас остывшими, малочисленными и безоружными. Единственное, что нас спасло — это блестящее военное командование, лучший из лучших командующих. Можно называть это судьбой, Божеством, просто удачей. Но у нас был Мазер Рекхем.