Игра Канарейки
Шрифт:
– Всё в порядке? – спросил Ольгерд, опуская сумку на кровать.
– Нет. Да. – Канарейка выдохнула.
Атаман подошёл к кинжалу, воткнутому в стену, и дёрнул за рукоять. Кинжал подался вперёд не с первого раза, Ольгерду пришлось приложить усилие. Наконец вытащив его, атаман повертел оружие в руках, проверил пальцем лезвие. На пол упала капля крови.
– Неплохой, – заключил Ольгерд и положил кинжал на комод.
– Им можно разрезать шёлковый платок в полёте, – проговорила Канарейка, всё ещё приходя в себя. Она перевела взгляд на принесённую атаманом сумку.
– Принесли ребята, которые ездили
Канарейка улыбнулась.
– Наверное, Элихаль опять встретил их в платье. Это его любимая шутка.
Поймав вопросительный взгляд Ольгерда, эльфка пояснила:
– Эльф обожает претворяться тем, кем он не является. Бароном, купцом, женщиной, ведьмаком, человеком, в конце концов. И в отличие от всех остальных, даже нас с тобой, он делает это гениально. Твои парни наверняка приняли его за обворожительную даму. – Канарейка остановилась и наконец рассмеялась. – Ну, до тех пор, пока он не раскрыл рот.
Эльфка встала со стула, начала вытряхивать содержимое сумки на кровать. Вместе с вещами выпал маленький клочок бумаги.
– Милая Канарейка! Судя по твоему описанию, вы вдвоём за кметов не сойдёте ни в коем случае, – читала Канарейка. – Поэтому атаман твой станет купцом средней руки, имеющим достаточно дурновкусную шляпу, чтобы она указывала на то, что «рука» всё-таки средняя. Ещё он будет иметь красавицу-спутницу. Твои очаровательные ушки прикроем, личико подмажем, но покажем остальные твои прелести. – Эльфка нахмурилась, до неё донёсся короткий смешок Ольгерда. – Куда будешь прятать свои ножики в таком костюме – ума не приложу. Да ты вроде и не убивать идёшь, ведь так? Кстати, посланники твои меня чрезвычайно повеселили. Надеюсь, что не увижу тебя в скором времени (совсем не потому что тягощусь твоим обществом – ведь обычно мы видимся, когда ты, моя дорогая, по уши в дерьме). Денег не возьму, даже если ты кинешь мне их в окно. Желаю повеселиться. Элихаль.
– Удобное знакомство для того, кому нужно иногда исчезать.
– И для того, кто боится встречи с собственным братом, – ехидно парировала Канарейка. Она подняла из кучи тряпок наиболее похожую на платье и так и замерла. Снизу всё было хорошо, как и положено, платье было в пол. Скромного серо-синего цвета. А вот наверху мало того, что у него не было рукавов, но бретельки или даже лямки у него тоже отсутствовали. Зато наличествовалось крайне экстремальное декольте и глубокий вырез на спине, который (спаси, Мелителе!) заканчивался в районе поясницы. Очень близком районе.
Канарейка, в принципе не привыкшая к платьям, пришла в ужас от мысли о том, что ей придётся это надеть.
– А что, такое сейчас носят? – жалобно спросила эльфка.
– А я бы посмотрел на тебя в этом платье…
Канарейка повернулась к атаману. Его лицо было непроницаемым, но она уловила игривую интонацию. Он что, серьёзно?
– В таком случае ты будешь всю свадьбу отгонять от меня пылких воздыхателей и ропщущих старух, – развеселилась Канарейка.
– Обычно они не спешат приставать к тем, у кого на поясе висит
– Купцы средней руки не носят сабель, – хитро улыбнулась эльфка. Атаман странно посмотрел на Канарейку – она не смогла понять, что значит этот взгляд – и медленно направился к двери. Взявшись за ручку, он остановился и обернулся к эльфке.
– Когда там твоя свадьба?
– Хотела бы я знать, – протянула Канарейка, не в силах убрать с лица дурацкую улыбку.
Ольгерд нахмурился, покачал головой, нажал на ручку двери.
– Завтра, – торопливо сказала эльфка. Атаман открыл дверь и вышел в коридор.
Канарейка взглянула на улицу, где солнечный день уступил место пасмурному вечеру.
– Ольгерд, стой! – Эльфка выскочила в коридор. Атаман остановился на лестнице, повернулся к Канарейке. – Ты… У тебя найдётся для меня лошадь?
По брусчатке рыночной площади забарабанили капли дождя.
========== X. Имя ==========
Там, где ныне возвышаются горы, когда-нибудь разольются моря, там,
где ныне пенятся волны морские, когда-нибудь раскинутся пустыни.
Никодемус де Боот
Атаман ждал её снаружи.
Едва ли то, что на нём было надето, называлось шедевром маскировки. Тем не менее Элихаль знал свою работу, и Ольгерд был менее заметен, чем обычно – мешковатый странный головной убор на манер скрученного куска тряпки, сшитого воедино, скрывал глубокие шрамы и ярко рыжие волосы. Взгляд холодных зелёных глаз загораживали стёкла деревянного пенсне. Вместо украшенного кунтуша из дорогой ткани и множества золотых украшений на Ольгерде были надеты затёртая тёмно-синяя куртка и такого же цвета штаны – типичное одеяние «торговца средней руки». Родная мать, конечно, узнала бы Ольгерда, но только внимательно присмотревшись. В этом невзрачном костюме атаман начинал как-то непроизвольно сутулиться, эфеса карабелы под рукой не было, и та пыталась уцепиться за пуговицы на куртке или ремень штанов.
Два «кабана», седлавшие лошадей, бросали на атамана недоумевающие взгляды, но вслух спросить ничего не решались.
Дверь корчмы распахнулась, на порог вышла Канарейка. Впрочем, в этой девушке было довольно сложно узнать эльфку-убийцу. Её золотистые волосы были заплетены в слабую пышную косу, уши прикрывал цветочный венок. На лице не осталось ни единого шрамика из той паутинки, которая всегда покрывала его – жене купца средней руки вообще не пристало держать в руках что-либо острее вилки.
Проблему с платьем Канарейка решила кардинально и даже как-то в её духе. Ольгерд заломил бровь, кажется, пытаясь не засмеяться. Под чрезмерно открытое сине-серое платье эльфка надела тонкую хлопковую рубашку без воротника, купленную вчера на рынке. Рубашку она застегнула глухо, на все пуговицы.
– Ну и сколько ножей ты взяла с собой на обычную кметскую свадьбу? – с насмешкой спросил Ольгерд.
Канарейка хищно улыбнулась и прикоснулась ладонью к предплечью, а затем к бедру.
– А где третий, не скажу, – хохотнула она. Холод касающихся кожи ножей вселял в эльфку уверенность и чувство безопасности.