Игра на гранях языка
Шрифт:
«Скрипка и немножко нервно»
«Но, живого и наяву,Слышишь ты, как тебя зову»«Скорей со сна, чем с крыш; скорейЗабывчивый, чем робкий,Топтался дождик у дверей…»«Забыться бы, заснуть летаргическим сном и очнуться бы в семидесятом году профессором и при коммунизме»
«– А как же ты сюда попал?
– …Я сюда, кажется, взбежал. Или вскочил.
– Как вскочил?
– С разбегу! – объяснил слоненок.
– По-моему, ты вскочил не с разбегу, а с перепугу, – сказала мартышка»
«После того как обезьянка ушла, Гена вышел вслед за ней и написал у входа на бумажке:
ДОМ ДРУЖБЫ ЗАКРЫТ НА УЖИН Потом он подумал немного и добавил:
И ДО УТРА»
При всем разнообразии приведенных примеров у них есть нечто общее: это намеренно допускаемая неправильность при образовании сочинительных конструкций. Разъясним данное свойство на последнем из примеров. Здесь закрыт на ужин – значит «закрыт по какой причине»? (или «с какой целью?»). А закрыт до утра – это значит «закрыт до какого времени? как надолго?». Объединять причину и время в сочинительном ряду в общем-то нельзя, однако «если нельзя, но очень хочется, то можно», – вот тут-то и рождается игра. Конечно, не всегда можно с уверенностью сказать, сознательно ли использовал писатель данное средство (как прием) или же у него просто «так получилось». Но читатель наверняка оценит по достоинству дополнительные усилия автора.
Что же касается сведения в одну сочинительную конструкцию обстоятельств причины и времени, то здесь уместно вспомнить анекдот об армейском старшине, который превзошел Эйнштейна, сумев объединить пространство и время. Он приказал своим солдатам: «Копайте вот от этого забора и до обеда!» Вообще, один из самых характерных в данном отношении жанров, в котором регулярно происходит речевое нарушение логических оснований классификации (в том числе единства уровня обобщения и тематической однородности понятий), – это так называемые армеизмы: перлы армейской словесности, приписываемые не шибко грамотным офицерам. Тут действительно – чем глупее, тем лучше.
Почему у вас здесь водятся крысы и другие насекомые?
Сначала пройдут люди, а потом поедем мы.
Поставьте на дороге шлагбаум или толкового майора.
Что у вас за носки? Вы курсант или где? Вы на занятиях или как?
Надо смотреть не глазами, а подбородок поворачивать!
Товарищ солдат, вы где были? В туалете? Вы бы еще в театр сходили!
А вдруг война или какое другое мероприятие?
Навести порядок на лице и в кровати.
Сапоги и портянки должны стоять около табурета.
Рулевое управление танка служит для поворота направо, налево и в другие стороны.
По команде «вольно» ослабляется не правая и никакая другая нога, а левая!
Опрос будет письменный, но устно.
Короткими перебежками от меня и до следующего столба!
Автобусов не будет!
Придут два ЗИЛа, один – ЗИЛ, другой – КамАЗ.
Передайте вашему командиру, пусть найдет меня живым или по телефону.
Носки должны быть не какие-нибудь красные или зеленые, а однотонные.
Я вас не спрашиваю, где вы были. Я спрашиваю, откуда вы идете.
Чтоб к моему возвращению ногти были подстрижены. И на пальцах тоже!
Пусть он будет вытянутым, но чтобы это был круг!
Противогаз надевают на лицевые части лица.
Я вам и старшина, и отец родной, и бабушка!
Смешно? Конечно, смешно. Но для филолога – еще и интересно: какие правила построения текста здесь нарушены?..
Напомним: внутренние принципы лексической классификации, особенности «устройства» словарного запаса в голове человека –
А упомянутые нами конкретные факты – условия образования сочинительных конструкций – это удобный повод для того, чтобы перейти ко второй составной части языковой системы (кроме лексики), к грамматике.
«Без грамматической ошибки я русской речи не люблю…»
Если в том, что касается закрепления названий за предметами и самого устройства словарного запаса, язык то и дело демонстрирует свою самостоятельность, свое право на независимость от окружающего мира, то в сфере грамматики это его своеобразие доведено до максимума.
Можно сказать, здесь оно задано изначально. Дело в том, что слова мы можем – пусть с некоторыми оговорками – соотносить с реалиями объективной действительности. Мы можем показать: вот это – стол, вот это – ходить, вот это – зеленый… Грамматические же значения настолько отвлеченны, оторваны от действительности, что показать, чему они соответствуют в реальности, трудно или просто невозможно. Как показать «в жизни» будущее время? Как продемонстрировать несовершенный вид глагола? Что в природе соответствует родительному или творительному падежу? И т. д.
Конечно, и среди слов встречаются такие, которые обозначают максимально обобщенные, абстрактные понятия. Это значит – лексические значения тоже бывают отвлеченные. Например: истина, справедливость, отношение… И все же значения этих слов намного более конкретны и наглядны, чем значения грамматические, которые преимущественно принадлежат самой языковой системе, как бы замыкаются в ее границах.
Итак, если лексика (словарный состав) отражает мир в каком-то искривленном и колеблющемся зеркале, то грамматика вообще слабо связана с этим миром. И тем не менее языков без грамматики не бывает. Каждый язык обязательно включает в свою систему какие-либо грамматические категории – такие, как род, число, падеж, лицо, время, вид, наклонение, степени сравнения и т. п. (хотя, конечно, сам набор этих категорий в каждом языке своеобразен. В частности, в русском языке есть такие грамматические категории, которых нет в английском, и наоборот).
Зачем же вообще нужна грамматика? Для чего служат грамматические значения, формы и объединяющие их грамматические категории? Как гласит старинный афоризм, «грамматика ум в порядок приводит». Это значит, что она, при всей своей отвлеченности, помогает человеку разложить по полочкам окружающие его явления природы и общества: поделить их на предметы и живые существа, действия и состояния, постоянные и переменные качества и т. д. Тем самым в языке закрепляется накопленный человечеством опыт. Кроме того – это, пожалуй, еще важнее – грамматика позволяет человеку строить множество конкретных сообщений, достигающих своей цели. Каждому случаю, каждому типу ситуации будут соответствовать свои грамматические значения лица, наклонения, падежа и т. д. Одно дело сказать: «Андрей прижал раму рукой», другое – «Андрей, прижми раму рукой», третье – «Андрею рамой прижало руку», четвертое – «Рама прижала руку Андрея», пятое – «Андрей прижал руку рамой» и т. д.
Грамматические значения – результат длительной познавательной и классификационной работы общественного сознания. Чем обобщеннее становились выделяемые человеком классы, тем более они приближались к тому, что мы сегодня называем грамматическими категориями. В этом смысле грамматика экономит усилия отдельного человека: она предлагает ему уже готовую классификацию и готовый свод правил для построения высказываний. Об этом хорошо писал в статье «Грамматика в новой школе» уже знакомый нам А.М. Пешковский: «Грамматика… занимается переводом подсознательных языковых явлений в сознательные. Другими словами, грамматика как наука производит коллективными силами как раз то, что каждому надо проделать индивидуально, чтобы говорить на литературном наречии родного языка. При этом в отличие от лексики… грамматика занимается наиболее укрытыми от нашего сознания явлениями языка…»