Игра на победу
Шрифт:
– Доброты? – На лице мистера Уитлэча снова появилось хмурое выражение. Он отбросил ложку и спрыгнул со столешницы. – Какую доброту я проявил к вам? Не говорите глупостей, Кларисса.
– Вовсе не глупости, – возмутилась она. Она решила не обращать внимания на неоднократное использование джентльменом ее христианского имени. – Вы выказали подлинную доброту, сэр, и я бесконечно вам благодарна. Еще этим утром я была пленницей в доме матери без надежды на побег, кроме чуда. Должна вам сказать, мистер Уитлэч, я много часов молилась, чтобы Бог послал мне такое
Кларисса подошла к кладовой и начала осматривать содержимое ее полок.
– Вы любите перец, мистер Уитлэч? – спросила она, показывая ему небольшую коробку. Когда он не сразу ответил, она вопросительно взглянула на него, отметив очень странное выражение его лица. – Знаете, это не красный перец, – неуверенно сказала она. – Он черный.
М-р Уитлэч смотрел на нее. Просто смотрел на нее. Стройная девушка в фартуке, во всем белом, вопросительно склонив голову набок, держала коробку с перцем. Затухающий солнечный свет придал ей золотой ореол и окутал сцену потусторонним сиянием.
Тревор никогда раньше не представлял себя ответом на чью-то молитву. Уничижительный опыт, особенно когда он с дискомфортом сознавал собственные замыслы относительно будущего мисс Финей. Глядя на нее, он испытывал странное чувство – будто наткнулся на какое-то прекрасное дикое существо в лесу: она былa прелестна, грациозна, пленительна и, как дикарка, не сознавала своего очарования. И он, хищник, задумал погубить это доверчивое существо с не б'oльшим сожалением, чем испытал бы при отстрелe фазана.
Это была неприятная мысль. Тревор изо всех сил старался изгнать ее. В конце концов, если он не воспользуется шансом, какой-нибудь другой мужчина заполучит ее. Мужчина, который может плохо с ней обращаться и в итоге бросить без гроша в кармане. Она заслуживала лучшего. А кто лучше Тревора Уитлэча? Бессмысленно терзаться сомнениями. Будь проклята совесть! Эта девушка была совершенно неподходящей для брака. Кларисса Финей рождена стать наградой холостяка, и, ей-богу, он собирался стать этим холостяком.
– Делайте, что хотите. Я зажгу лампу, – резко сказал он. Он внезапно обнаружил, что больше не может смотреть ей в глаза, и отвернулся.
Следующие сорок пять минут они вместе готовили еду. Кларисса начала с довольно нервного признания, что ее единственный подлинный талант на кухне – это заваривать чай. Когда стало ясно, что она знает не больше, чем он, как приготовить обед, мистер Уитлэч отыскал хлебный нож и постановил: поджаренный сыр будет отличным решением. Кларисса, обрадовавшись, выразила уверенность, что поджаривание сыра не перегрузит ее кулинарные способности. Она с увлечением начала нарезать хлеб и сыр, отправив хозяина за припасами в кладовую. Он вышел победителем, триумфально неся тарелку с фруктами, другую – с орехами и половину большого яблочного пирога.
Приготовление еды было новым опытом для них обоих. Поскольку мистер Уитлэч необычайно любил новые приключения, он взялся за проект с энтузиазмом, напомнившим Клариссе щенка, который
После продолжительного – и все более и более веселого – поиска, они нашли тарелки в кладовой дворецкого, серебро в ящике соседней столовой и салфетки в шкафу для белья. Столовая была холодной и темной, и казалось глупым есть скромные закуски в ее арктическом величии. Поэтому они отказались от столовой в пользу теплой, освещенной лампой кухни. Небрежно усевшись на деревянные табуреты, они разложили пиршество на столе.
Эта уютная и веселая еда как раз соответствовала вкусу мистера Уитлэча к неформальности. И также успокоилa чувствительность Клариссы. Она не могла нервничать из-за мужчины, с которым ела хлеб c сырoм на кухне. Фактически, к концу обеда, она болтала и смеялась с Тревором, как будто знала его всю жизнь. Она не могла вспомнить, когда бы чувствовала себя более расслабленной и беззаботной.
Наконец мистер Уитлэч со вздохом оттолкнулся от стола и похлопал по элегантному жилету.
– Мои комплименты шеф-повару, – сказал он одобрительно.
– Я передам ему, что вам понравилось, – пообещала Кларисса.
Она подтащила деревянную вазу с фруктами, стоящую в центре стола, и наклонила, осматривая содержимое.
– Это была ваша реплика, чтобы изящно встать из-за стола и извиниться, – любезно сообщил ей мистер Уитлэч. – Я должен посидеть здесь с бокалом портвейна в течение двадцати минут, а затем присоединиться к вам в гостиной.
Кларисса выбрала яблоко и укоризненно ткнула им в мистера Уитлэча.
– Oтправите меня из этой комнаты одну на свой страх и риск, – объявила она. – Я знаю не больше нерожденного младенца, где может располагаться ваша гостиная.
– А то и меньше, – размышлял он. – Вы правы. Было бы жестоко отправить вас в неизведанные пустоши Моркрофт-Коттеджа. Дневной свет застал бы вас усталой и задыхающейся, ищущeй гостиную.
– И скорее всего, не дальше десяти футов от места, где начинала, – закончила она, посмеиваясь. – Я всегда хожу по кругу, как бы сильно ни старалась держать прямую линию.
– Ну, старайтесь ни старайтесь, a в этом доме вы не сможете провести прямую линию. Внизу это сумасшедшее лоскутное одеяло из комнат, наверху все коридоры выглядят одинаково, и…
Он замолчал, отвлеченный действиями Клариссы. Она крутила яблоко правой рукой, держась за стебель левой, и при этом считала себе под нос.
– Что вы делаете?
– Что? О! – Кларисса остановилась, глядя на свои руки, как будто только что открыла для себя их занятие. Она засмеялась, качая головой. – Думаю, сила привычки. Пожалуйста, не обращайте внимания.
Тревор был озадачен.
– Что это? На мгновение я подумал, что вы занимаетесь колдовством.
– О боже! Нет, это просто глупая игра, за неимением лучшего слова.