Игра с отчаянием
Шрифт:
Стена поднялась со скрипом, являя глазам пленников академии мрачный проход. Переглянувшись, они, не сговариваясь, шагнули в его зияющую темноту. В этот момент со своего трона подскочила Тау. Она прекрасно понимала, что в её действиях нет никакого смысла, но всё равно вложила все свои силы в последний отчаянный крик:
— Я не позволю вам уйти!
Однако звук её голоса потонул в гуле крушения, и крик так и не наполнился смыслом. Зато он оставил тяжёлые последствия лично Тау: едва она выкрикнула те слова, на её плечи словно навалился тяжелейший груз, силы покинули её, и она
А остальные тем временем продолжали свой побег. И вот, едва идущий последним Минато переступил порог, он обернулся, чтобы окинуть взглядом проклятый зал, связанный со столькими неприятными воспоминаниями, и неожиданно для себя обнаружил стоящую за трибуной Хиганбану. С момента первого толчка земли она не сдвинулась ни на миллиметр и даже сейчас продолжала глядеть на ослабленную Тау, словно завороженная. У Минато были огромные сомнения, что крушение не навредит ей, поэтому он набрал побольше воздуха в лёгкие и позвал:
— Хиганбана-сан! Так и будешь стоять там?!
Несмотря на царящий вокруг шум, Хиганбана его услышала. Она медленно повернула голову к нему, будто впервые заметив проход, через который они все сбегали, и после небольшой паузы ответила:
— Идите, я позже догоню! Мне тут ещё нужно кое-что закончить… — уже тише добавила она, оборачиваясь к Тау и жутковато улыбаясь.
Хоть она и сказала это, Минато всё ещё колебался и стоял там же. Подошедший к нему Ёшики возмущённо выкрикнул:
— Эй, ты настолько бессмертная, что ли?! Думаешь, свалившаяся тебе на голову балка тебе не навредит?!
Едва он это сказал, буквально в паре шагов от прохода, где они находились, на пол с грохотом рухнул кусок потолка, оставляя уродливые царапины на некогда ровной поверхности мрамора. Парни невольно отступили назад и прикрыли лица руками, чтобы защититься от осколков материала и поднявшейся в воздух пыли. Однако Хиганбана на это даже не обернулась. Она лишь досадливо махнула на них рукой и крикнула:
— А-а, идите уже! Вы меня смущаете, а чем дольше я не начинаю, тем позже я вас догоню!
Аргумент не слишком-то убедил их, но после ещё пары мгновений колебаний Минато наконец неуверенно кивнул, решив довериться ей, и, развернувшись, жестом позвал Ёшики за собой. Тот последний раз взглянул на пару кукол, оставшихся в зале, и поспешил за товарищем.
И вот наконец-то этот момент настал. Момент, которого Хиганбана ждала с того самого дня, как Орхидея сумела вернуть её из глубин её мира — момент возмездия. Сейчас Тау лежала на своём троне, не в состоянии даже принять сидячее положение, способная лишь наблюдать, как рушится всё, что она столько времени создавала — в общем, абсолютно слабая и беззащитная. “И-де-аль-но!” — подумала Хиганбана с предвкушающей улыбкой, неотрывно глядя на своего главного врага. Словно зачарованная, Хина сделала шаг в направлении Тау.
Тау стоило огромного труда разлепить веки. Всё её тело словно придавил многотонный груз, пригвоздив её в трону и напрочь лишив возможности двигаться. То, что она увидела перед собой,
Хина приблизилась к трону Тау вплотную. Лёгким прыжком она вскочила на трон, опустилась на колени и, упершись руками в сидение, нависла над Тау. Та невольно нервно сглотнула, глядя в её лицо: глаза Хиганбаны глядели с холодным изучающим интересом, уголки губ были слегка приподняты в пугающей, демонической улыбке, и всё это выглядело вдвойне жутко из-за того, что источник света был за спиной Хины. Некоторое время она просто смотрела Тау в глаза, не проронив ни звука. Наконец, Тау не выдержала этой пытки гнетущим молчанием. Постаравшись придать своему голосу ехидные нотки, она насмешливо (по крайней мере, попыталась насмешливо) поинтересовалась:
— Что, Хиганбана, собираешься уподобиться своему врагу и убить меня?
Хина на это усмехнулась.
— А я должна после всего произошедшего передумать и пощадить тебя? — с издёвкой спросила она. — Может, твои же слова о том, что из нас двоих именно я всегда была безумной, — преувеличение, однако… — Хина сделала паузу, во время которой приблизила своё лицо к лицу Тау и, перейдя на шёпот, проговорила: — Я уж точно никогда не была добренькой. Именно поэтому я сделаю то, ради чего я пришла сюда — я убью тебя, Тау.
Хина отстранилась и невинно улыбнулась. Тау не смогла сдержать дрожи в своём теле. Это было ужасно позорно — вот так лежать перед Хиганбаной, будучи слабой и беззащитной, не способной дать отпор. Ни одно существо в этом мире Тау так сильно не ненавидела и в то же время так не боялась, как Хигабану. Та была одновременно её худшим кошмаром и той, кто забрал себе всё её счастье. “Несправедливо! — думала Тау, дрожащим взглядом наблюдая за улыбающееся Хиганбаной. — Почему всегда всё доставалось только ей, а я, сколько бы ни строила своё счастье, постоянно терплю неудачи?!”
— Почему тебе победа всегда достаётся легко, а мне приходится грызть землю и в итоге ничего не получать?! — со слезами в голосе воскликнула Тау. Лицо Хиганбаны перед ней расплывалось.
Хина склонила голову набок с выражением невинного удивления.
— Разве? — спросила она. Затем Хина приняла сидячее положение, в задумчивости приложила палец к губам и, некоторое время просидев в такой позе, с лучезарной улыбкой вынесла вердикт: — Может, что-то не так с твоими методами?
Тау в удивлении распахнула глаза, а затем неуверенно, запинаясь, переспросила: