Игра в аду
Шрифт:
– Не хочешь нас познакомить? – спрашиваю я у Бель, вырываясь из ее медвежьих тесных объятий.
– Ах, да, – она хлопает себя по лбу. – Это Андрей. Мой парень.
– Я – Аделина. – говорю я, поднимая руку в воздух в знак приветствия.
Андрей кивает, и, улыбнувшись, уходит назад в комнату.
– Ну же! Рассказывайте! – нетерпеливо тараторит Бель.
Целый час мы проводим за разговорами на кухне. Поразительно, но я, обычно сидящая молча, не даю Максу вставить даже слова. Все говорю и говорю без остановки. А
– Красотища! Я и не знала, что тебе так идет салатовый цвет, – говорит соседка.
Мы с Максом переглядываемся и начинаем хихикать, вспомнив о том, как он меня нарядил меня в этот сарафан.
– Я тоже неплохо рисую, – заявляет Андрей.
Бель закатывает глаза и толкает его в бок.
– Сейчас речь не о тебе, Пабло, – говорит она театральным голосом.
Комната заливается нашим смехом. Как же странно и одновременно приятно быть частью этого многоголосия.
– Вам нужно поспать. А то выглядите, как две сонные мухи, - с этими словами Бель принимается выпроваживать нас с кухни.
Перед тем, как скрыться в своей комнате, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Макса. Он одаривает меня усталой доброй улыбкой.
– Сладких снов, – тихо говорит сосед и уходит к себе.
Какое же наслаждение плюхнуться на кровать и зарыться с головой под свое любимое пуховое одеяло.
Но сплю я совсем недолго.
Уже через час я подскакиваю с кровати, ощущая в груди знакомое щемящее чувство. В глаза бросаются старые вещи, которые я привезла из дома. Действительно ли я не могу от них избавиться? Или все же могу?
Я одеваюсь, а затем сажусь за письменный стол и включаю лампу. Беру одну из тетрадей, оставшихся после учебы, и вырываю из нее пять чистых листов.
С трудом найдя ручку, принимаюсь писать письма тем, кого уже нет. Людям, которые не смогут их прочесть. Но, может быть, если эти послания сгинут, они все же смогут услышать каждое мое слово.
Закончив с письмами, я сворачиваю их и кладу в карман ветровки. Все открытки, фотографии, тетради и даже учебники оказываются в огромном пакете.
Проверив, не забыла ли ничего, я хватаю за ручки пакет, выключаю лампу и иду за Максом.
Мне так жалко его будить. Он, свернувшись калачиком, лежит у самой стены и громко сопит.
Я присаживаюсь на край его кровати и легонько провожу рукой по его оголенному плечу.
Испугавшись, он подскакивает.
– Ада? Что такое? – спрашивает он и, пытаясь смахнуть с себя остатки сна, принимается тереть глаза.
– Мне нужна твоя помощь, – тихо говорю я каким-то совершенно безумным голосом.
– Какая?
– Нужно кое-куда съездить.
– Сейчас?
– он выпучивает глаза.
– Да. Пока я не передумала, – говорю я полным решимости голосом.
39 глава
Спустя
Наверное, у многих есть этот необъяснимый страх перед кладбищем. Когда оказываешься там, среди могил, думаешь о том, как будет выглядеть твоя собственная. Какое из многочисленных фото выберут родственники, чтобы навсегда запечатлеть тебя на надгробии. Становится интересно, как долго пробудешь на этом свете. Ведь от этого зависит, будут ли проходящие мимо говорить: она прожила долгую жизнь.
Одно я знаю точно. Проходя мимо могил моих друзей, люди говорят: какая трагедия, они ведь еще совсем дети.
На кладбище меня привозит отец. Мы молча сидим в машине уже несколько минут.
– Их всех похоронили рядом, - тихо говорит папа.
– Зачем?
– спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Так решили остальные.
Остальные. Те, к кому мы не имеем отношения. Потому что наша семья никого не потеряла. Вот только я лишилась сразу пятерых близких людей. Но мне не позволяют считать себя частью этого горя только потому, что я осталась жива.
Я открываю дверь и собираюсь выходить.
– Мне пойти с тобой?
– спрашивает папа.
Из-за того, как неуверенно звучит его голос, я понимаю, что идти он совсем не хочет.
– Я справлюсь. Посиди здесь, - отвечаю я и ухожу.
Когда ищешь на огромном кладбище могилу одного человека, это может оказаться сложной задачей.
Найти целый ряд свежих могил, заваленных венками, не составляет труда.
У всех одинаковые гранитные надгробия. Разница только в черно-белых фотографиях на них.
Зернистые изображения начинают плыть перед глазами. Я чувствую, как близка к тому, чтобы потерять сознание.
– Пришла позлорадствовать?
– раздается позади меня знакомый голос, быстро приводящий меня в чувство.
Я оборачиваюсь и вижу отца Марка. У него настолько брезгливый взгляд, будто перед ним самое отвратительное существо на планете. Теперь, я точно знаю, как смотрят на прокаженных, и что они чувствуют.
Если бы люди могли убивать глазами, я бы уже была мертва.
Но я не позволю ему снова вернуть меня в состояние абсолютной ненависти к себе. Не допущу, чтобы меня в очередной раз сделали виноватой во всем, что произошло.
Хотя, кого я обманываю. Кто, если не я, убийца его сына, виноват в том, что сейчас он лежит в земле?
Я отворачиваюсь от него и смотрю на могилу Марка. Разве, это справедливо, что он так со мной поступил? Я бы хотела его простить, но не могу. Он ведь думал, что все будет иначе. Но мне были не нужны подобные жертвы. Лучше бы мы тогда умерли вдвоем. Вместе. Тогда бы мне не пришлось стоять здесь и чувствовать прожигающий спину взгляд.
Было время, когда его родители считали меня частью семьи. А сейчас его отец кажется незнакомым мужчиной. Просто прохожим, которому я сломала жизнь.