Игроки и жертвы
Шрифт:
Елена внимательно наблюдала за мной.
– Агата, Кирилл Алексеевич велел передать, что войны не потерпит. Миленке, кстати, сильно досталось за самодеятельность, если это тебя утешит.
– Сама на себя донесла?
– Нет. Я рассказала. И про причину конфликта – тоже. Прием нужен нам всем, ты ведь это понимаешь? Чем глаже он пройдет, тем красивее картинка будет.
– Войны не будет, Лена, - я потерла пальцами виски. – Мы окажем содействие. Полное. Но скажи мне: это просьба или приказ?
— Это скореепредложение, — произнесла
– Спустился с пьедестала до уровня помощника? – не удержалась от ядовитого укола.
– Ты – полномочный представитель своего начальника. Он это понял. Таких как ты – не много. Даже я – нет.
– А кто в вашей команде – да? Светловолосая дамочка?
Елена откинулась в кресле и рассмеялась.
– В точку, Агата. Это Илона Волкова. Слышала о ней?
– Увы, - пожала я плечами. – Последние пять лет, ты знаешь, я выпала из повестки.
– Лучшая из лучших. Сука первостепенная, но гроссмейстер в политтехнологиях. Работает с Богдановым уже вторую кампанию. Первая была блестящей, хотя Илона сама переживала тогда не лучшие времена – всплыл какой-то смачный скандал. Но после…. она мастер!
Я вздохнула, стиснув пальцы на ручке чашки. Слова Елены только усилили ощущение, что передо мной стоит невидимая, но ощутимая сила, с которой нельзя обращаться легкомысленно.
— Значит, она теперь дергает за ниточки? — спросила я, прищурив глаза.
Елена кивнула, её улыбка стала более серьёзной.
— Она делает это тонко и со вкусом. Кирилл Алексеевич доверяет ей, что само по себе многого стоит. И кстати, она – единственная, кто может послать его на хер и ничего ей за это не будет. Но, несмотря на её мастерство, в нашей игре нет незаменимых. Илона знает это, как никто другой, и потому работает с абсолютной отдачей. Проблема в том, что, если она заметила тебя, это может означать, что у неё есть планы, в которых ты или угроза, или выгодная фигура.
– А она заметила?
– Она наводила сегодня справки. Сразу после заседания.
Я похолодела. Объяснение такому вниманию могло быть только одно – она знала, что произошло между мной и Кириллом и сейчас судорожно пытается понять, сыграю ли я против них или нет. Ах ты, выродок! Мало того, что ты со мной сделал, так ты еще и растрепал об этом! Моя ярость клокотала внутри как раскаленная лава.
Внешне я оставалась абсолютно спокойной.
– Интересно….
– Ничуть. Мой шеф… вел себя странно. Словно играл на публику. Мало кто мог это заметить, но я его давно знаю. А Илонка такие вещи носом чует. Вы знакомы с шефом?
– Немного. Я год работала на комбинате, пересеклись пару раз.
Она не стала развивать эту тему, просто кивнув. Помолчала, а потом достала из шкафа шефа маленькую коробочку и поставила передо мной.
– А малознакомым женщинам такие подарки делают? – тихо
Кровь бросилась мне в лицо, я с трудом сдержала рвущиеся наружу матерные слова.
– Открой, хотя бы, - предложила Елена.
Мне не то что касаться, смотреть на коробочку неприятно было. Одним движением я открыла футляр и тихо выматерилась. На бархатной подложке лежала тонкая изящная ручка, на золотой клипсе которой красовался черный опал. Мои пальцы непроизвольно сжались, а в груди всё сжалось от гремучей смеси злости и унижения. Эта ручка, столь изысканная и личная, была не просто дорогим канцелярским предметом — она несла в себе подтекст, скрытую игру, в которую Кирилл вовлекал меня, даже не удосужившись спросить, хочу ли я быть её частью. Черный опал на клипсе сверкал таинственными переливами, словно напоминание о его тёмной власти надо мной, и этот подарок казался мне ещё одной меткой, ещё одним способом утверждать своё присутствие в моей жизни.
— Ну и сволочь, — пробормотала я, не скрывая своей ярости. Елена слегка поджала губы, наблюдая за моей реакцией. Её лицо всё ещё оставалось серьёзным, но в глазах мелькнула тень любопытства.
— Неплохой аксессуар, — заметила она, но её голос был осторожным. — Кирилл Алексеевич явно не поскупился.
– Я не возьму, Лен.
– Агата, - невозмутимо повторила она, - войны он не потерпит. Это…. Извинения.
Мне хотелось ударить об стол этой ручкой так, чтобы она разломилась на множество частей.
– Извинения? – глухо повторила я.
– За поведение Милены Владиславовны, - уточнила Лена.
– Достаточно просто слов. Извинения приняты, подарок – нет. Согласно закону о противодействии коррупции. Напомни ему положения, хорошо?
– Агата… - Лена покачала головой.
– Разговор окончен, - льдинкой обронила я. – можешь выбросить в помойку, если хочешь.
– Ладно, - примирительно подняла она руки. – Согласна, перегнул он палку с этим. Не умеет нормально говорить – как ты там высказалась: не по чину.
Мы обе молчали, чувствуя тяжелое, мрачное напряжение.
– Завтра дам распоряжения помогать Милене с приемом, - более дружелюбно заметила я, не желая конфликтовать с давней приятельницей.
– Спасибо, - задумчиво отозвалась она. – Прости идиота за то, что не умеет нормально общаться. Мы все уже к этому привыкли….
Интересно, привыкла бы ты к такому, Лен, если бы тебя насиловали на протяжении ночи? Простила бы? За ручку….Я закрыла глаза, оставляя свою ярость при себе.
9
Медленно, но верно жизнь входила в привычную колею. После первой встречи и того накала эмоций, которые я испытала, Богданов больше не пытался контактировать со мной, даже посредством своих помощников. На пленарном заседании Законодательного собрания он на долю секунды скользнул по мне взглядом, когда я принесла документы начальнику, но даже не задержал взгляд, чего все-таки побаивалась, помятую о том, что подарок его так и остался при нем.