Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
– Он похож на человека?
Гай на мгновение замкнулся.
– У этого существа нет формы, он может принять любой угодный ему облик. Это не белковая форма жизни, она состоит лишь из лучистой энергии. По сути, оно гермафродит, способный существовать как в мужском, так и женских телах. По причине ограниченности физических возможностей и определенных физиологических неудобств Другой предпочитает использовать представителей сильного пола. В Средние века их называли демонами, на самом деле все намного сложнее. Это существо не принадлежит ни к сонму ангелов,
– Что было с тобой дальше? – София осторожно дотронулась до массивного медальона на шее Гая. Провела пальчиком по скрещенным чешуйчатым спинкам змеек.
«Неужели украшение в действительности обладает магической силой, способной замедлять время? И Гай до сих пор молодо выглядит лишь потому, что не снимает его ни днем, ни ночью?»
«Ты угадала. Стоит мне его снять, я вернусь к реальному облику, который тебе вряд ли понравится», – раздался в голове Софии знакомый голос.
«Почему я до сих пор слышу тебя?»
«Способность разговаривать мысленно я имел всегда, вне зависимости от Другого…»
– Продолжу рассказ, – уже вслух сказал Гай.
– Дальше, вплоть до совершеннолетия, ничего особенного со мной не происходило.
Интересоваться естественными науками, химией, биологией меня с раннего детства приучил отец. Потом, помимо занятий основными дисциплинами, я увлекся оккультизмом.
Скорее всего, прошлое воплощение темного мага, сменившего личину на католического епископа, возвращалось ко мне обрывочными воспоминаниями и вызвало жажду познать тайны, которые остались неразрешенными в прошлом. Академические труды были вытеснены герметическими и эзотерическими трактатами.
Астрология, теософия, некромантия, нумерология, каббала вновь раскрыли свои тайны.
Присутствие иной сущности позволяло мне быстро извлекать из сложных текстов необходимые знания.
Достижения современной науки в союзе с древней открывали одну загадку за другой.
Изучив теорию, я перешел к практике. Выращивать гомункулуса или создавать Красного льва в планы не входило, а перешагнуть порог сна – получилось достаточно быстро.
Я научился творить собственные сны, став Dream Catcher – ловцом и получать необходимую информацию из астрального плана.
Вторым шагом стало вовлечение в сон окружающих людей и воздействие на их сознание. Моя власть в мире грез стала безгранична и пугающая.
И тогда я впервые осмелился притормозить растущее влияние Того, Кто Живет, заставлявшего меня развивать способности для единственной цели – манипуляции людьми.
Люди не были ему неугодны, высшая сущность не испытывала к ним эмоций, кроме лабораторного интереса. Люди служили подопытными зверьками, позволяющими изучать эволюцию в целом. Но порой его шутливые эксперименты заканчивались неудачно.
Равновесие не нарушалось, потому что мгновенно
Пока я мужал, он вел себя словно озорной ребенок. Стоило окрепнуть и начать контролировать поселенца, Другой умерил пыл.
Лишь дважды он вышел из-под моего контроля.
Одну ошибку я смог исправить. Другую нет.
Гай опустил глаза, воскресшие воспоминания вернулись вместе с болью, спрятанной глубоко в душе.
– Расскажи мне все, – попросила София.
– Я исправил вторую ошибку. Влюбленная Виктория, безжалостно брошенная в Венеции, растерзанная, униженная, изнасилованная существом, вырвавшимся из меня на свободу, была на грани смерти. Уезжая, насытившийся ее плотью Другой создал фантомов, подстерегающих ее на выходе из отеля. Они должны были допить ее до конца.
Скорее всего он предвосхищал будущее, зная, что наши души с Викторией связаны Скольжением. Возможно, он просто ревновал меня, считая своей собственностью. Впрочем, как и в случае с Томом Коллинзом.
Но после совершения первой ошибки я уже не позволил ему манипулировать своей жизнью. Со временем удалось вернуть Викторию и вымолить у нее прощение.
– Ты упомянул Тома Коллинза? Кто это?
Гай тяжело вздохнул.
– Друг, которого я любил и потерял. Которому пишу письма, а потом сжигаю.
Сядь ко мне на колени Софи, я хочу понянчить тебя, словно ребенка.
Софию обдало жаром. Она опустилась на колени к Гаю и обняла за плечи. Мужчина, закрыв глаза, положил руку на ее живот и замер. Тепло его ладони волнами мгновенно разносилось по телу, навевая сон.
На губах Гая заиграла блаженная улыбка. София осторожно коснулась их пальчиком.
– Чему ты радуешься?
Глаза его светились от счастья.
Не удостоив ее ответом, Гай продолжил рассказ:
– Начиная с 1990 года я читал лекции по космофизике в Лондонском университете королевы Марии для студентов старших курсов. Это было единственное общественно полезное занятие, которое я себе позволил, посвятив свободное время путешествиям по миру.
Когда ко мне на факультатив записался студент-филолог, то я сначала удивился. Что его может интересовать в равновесной структуре Вселенной? Но первая же встреча с Томасом Коллинзом стала событием, перевернувшим мою жизнь с ног на голову.
Представь себе долговязого, чуть сутулого паренька, существующего в дисгармонии с собственными конечностями. Любое его движение казалось вымученным, плохо отрепетированным. Приятная внешность, ясные глаза в окружении длинных, как у девчонки, ресниц, наивность в мировосприятии, исключительная доверчивость довершали портрет парящего над земными проблемами романтика.
Его душа была девственно чиста. Дожив до двадцати трех лет, он не совершил ни одного постыдного поступка. Я впервые встречал подобный экземпляр. Для моего внутреннего гостя, точнее сожителя, Томас стал желанной белой вороной.