Иллюстрированный атлас мира
Шрифт:
— Я скажу! Я требую слова! Это моя рабыня! Моя вещь! Я распоряжаюсь ею. Я владел ею задолго до появления этих чужаков. Поэтому то, что вы пытаетесь вменить мне в вину — просто древнее право Нокард! Древнее право каждого свободного господина Дайберга! — повёл он рукой по амфитеатру, умело работая на свою знатную публику.
Все притихли. Мирта не смела возразить.
— Она моя. И говорить за неё буду я! — смело шагнул вперёд Авит, но наткнулся на презрительное фырканье и ругань кронпринца. Как тогда в саду. По толпе вновь прошлись смешки и перешёптывания. Тогда Авит сделал
— Владыка Цедрог Нокард! Я слышу смех. Скажи при всех, ты разве не дарил половину своих рабов Эргону Освободителю? Было не так?
Эх, друг хватил лишнего! Ниов стоял, обливался потом и еле держался на ногах. Но рукой сжимал рукоять кинжала в ножнах на поясе — так крепко, будто держался за неё, чтобы не упасть. При упоминании своего имени он выпрямил спину и поднял подбородок. Неужели южный правитель соврёт?
Цедрог начал тихо, вкрадчиво, аккуратно, будто змея перед броском:
— Я дарил половину своих рабов, и половину родового дворца Дайберга мужу моей дочери, который спас её из ужасного северного плена.
— Так значит, Мирта — моя по законам чести, — отозвался Авит.
— Мужу моей дочери, глупый северный мальчишка!
Ниова как ледяной водой окатили эти слова. Что же он творит? Сейчас он при всех скажет, что тот ей не муж, и объявит этот брак простой формальностью. При Летиславе, и при Нилии. И непонятно, кому сделает хуже. На юге Иссе и Ниову, им обоим — позор, а на севере — казнь за фиктивный брак.
Авит, видимо, тоже понял, какой следующий ход южанина. Он с тоской обернулся на Ниова, потом перевёл взгляд на Ранаяра. Посреди разгорячённых яростью мужчин тонкой тростинкой стояла Мирта. Она обхватила себя руками и старалась быть незаметнее травинки под ногами. Но все взгляды были прикованы к ним, а она стояла в центре и, казалось, даже согнулась под этими взглядами.
Шаг к рабыне сделал Ранаяр, буквально стряхнув с себя Арглу.
— Закон, мой владыка! Есть в Дайберге закон. Рабовладелец может представлять права любого раба. Я вызываю на бой кронпринца! Я защищаю всех рабов Дайберга! В случае моей победы они свободны.
Рабы, которые толпились по краям, зашумели.
— Какая глупость! — воскликнул Цедрог.
— Не глупость, — зычно ответил обвинитель. — Есть такой закон. Никто не думал, что кто-либо из южных господ его когда-нибудь…
— Ха-ха! «Южных!» Да какой он южанин! Он просто северный чужак! — взревел Цедрог.
Тут уже не выдержал Гилт Нокардон:
— Ранаяр Сиадр принят под морганатическую опеку моего дома. Он Нокардон! Мой будущий внук — Нокардон! Это позволяют правила наследования. Всё законно. Ранаяр выступает от имени Нокардон! — И добавил уже тише, но те, кто стоял на помосте и поблизости, прекрасно его услышали, — Цедрог, я не позволю тебе позорить и мою дочь тоже!
Аргла застыла гордой скалой. На лице её читалась ярость, но в глазах стояли слёзы.
— Я вызываю на суд поединком кронпринца! Я — тот, за чьей спиной свобода всех рабов Дайберга, — ни секунды не сомневался Ранаяр.
Ниов поневоле скривил губы — понятно было, куда смотрел Ранаяр, и чего он добивался.
— Брат, давай я! — само собой вырвалось из Ниова. Ранаяр обернулся, и ответом на предложение Ниова был только короткий нервный смешок. Ну да, сейчас он слабак и урод, и вид у него не сильно героический. Почему-то подумалось — таким его принимала только Исса.
Исса! Ведь здесь были чернодухини! Ниов поднял голову и стал вглядываться в отверстия-пещеры. Но те зияли пустыми глазницами скал, и если там кто-то и был, ничего не было видно. Исса… Оказаться бы снова в твоей постели во дворце, и чтобы ты лечила, и шептала стихиям что-то на своём волшебном языке… Или там, в спальне у Ретиллии сворачиваться на полу у твоей кровати почти по-пёсьи… И плевать на эти драконьи раны. Неужели это всё безвозвратно потеряно?
— Принимаю вызов! — вдруг крикнул наследник, и Цедрог шумно то ли выдохнул, то ли охнул от этой фразы. — А когда я тебя уделаю, я заберу и эту девку тоже! — сказал он уже Ранаяру и ткнул пальцем в сторону Мирты. Та отшатнулась.
Ранаяр скинул плащ и выхватил меч. На груди блеснули четыре алых камня. Четыре капли крови.
— Это, конечно, уж точно вряд ли, — хмыкнул он. — Но я тебя уделаю раньше. — И тут он не нашёл ничего лучше, как громко сказать, — Посвящаю эту победу северной принцессе Нилии!
— Ты сейчас посвятишь своё поражение звёздным предкам, — тихо прошипел Первис.
Ниов и другие отступили с помоста, едва успев увернуться от первых взмахов мечей.
Это был не поединок. Это была бойня. Обвинитель было пытался вернуть их в правовое поле, воззвать к честному судейству, но два разгорячённых воина уже просто хотели помериться силами. А этот придурок — то бишь, Ранаяр, — ещё и ради Нилии. Опять она! Она несёт в себе какое-то постоянное зло, думал Ниов, группируясь и вжимаясь в угол арены вместе с Авитом.
Мирту дёрнул на себя Клов и, по пути схватив Арглу, которая никак не могла добраться к отцу на трибуну, вжался вместе с обеими в другой край арены. Солоккум ревел, словно один огромный многоголовый и многоголосый дракон. Ниов на всякий случай выхватил кинжал.
Ранаяр плевал на правила судебного поединка, как и Перивс. Они не мерились силами, они бились на смерть. Они давно оба заступили за помост и использовали всё пространство арены, что запрещали правила. Обвинитель отчаялся воззвать к закону и занялся спасением своей шкуры.
Ниов увидел, как Перивсу удалось повалить Ранаяра и он занёс над ним меч.
— Брат! — крикнул Ниов.
Где и сила взялась — практически не хромая и не чувствуя боли, он со сноровкой Пылевого Волка подскочил к Ранаяру. Меч звякнул о кинжал. Перивс за одну секунду успел удивиться и тут же оскалиться в злобе, переключившись на другого брата.
— Ах, ты, урод шерстолапий!
Ниов хотел дать ему ударить. Пусть бы Ранаяр жил. Любил Нилию за них двоих. Или Арглу, если смог бы. Или кого угодно. Перед глазами пеленой пронеслась Исса. Нечеловечески, до болезненного кома в горле захотелось побыть с ней хотя бы один короткий миг.