Иллюзия Истории
Шрифт:
Александр разлепил тяжелые веки, всматриваясь в зыбкую линию горизонта. Оттуда змеилась многокилометровая цепь бредущих людей — его непобедимая армия. Лязг оружия и редкое ржание лошадей оживляли безмолвную процессию.
Воды! Полцарства за глоток воды!
Они смертельно устали. Устали от грандиозной постановки, в которой им отведена роль статистов. А ему? Главная роль? Наверно это так. Его измученным людям хочется домой, где ждут матери, жены, дети. А где дом великого царя? Кто ждет его? Вернуться домой — достойная награда после страданий и подвигов. Но разве он страдал меньше?
— Невеселые мысли, великий царь? —
— Ты прав, друг мой, — вздохнул Александр. — Проследи за тылом. Мы слишком растянулись, теряем лошадей и людей, отставших от бессилия.
Вдруг впереди возникло оживление, раздались громкие голоса. Колона сбилась с шага, остановилась. Из-за ближайшей дюны появилась группа всадников. Один из них держал шлем словно миску. Перед Александром воины спешились. Впереди шел воин со шлемом.
— Великий царь! В нескольких стадиях к северу мы нашли полувысохший колодец и набрали воды на несколько глотков. Прими этот дар как дань безмерной любви и уважения войска.
Воин протянул шлем Александру. При виде живительной влаги руки Александра дрогнули.
— Верные мои солдаты! Мы всегда вместе делили радости и горести. И вы знаете, что не только вы любите своего царя, но и царь любит вас.
Александр вытянул руку со шлемом и перевернул его. Струйка воды сверкнула в лучах солнца. Пролитая влага мгновенно впиталась в песок. Когда Александр поднял взор на обступивших солдат, в сверкающих от слез глазах он прочел безграничную любовь, восхищение и веру в него.
— Слава величайшему из царей! — воскликнул воин, передавший шлем.
Грохот ударов мечей о щиты наполнил безмолвную пустыню. Его подхватили тысячи воинов. Он волной покатился вдоль армии, возвещая о величии духа Александра.
2
Через час армия сделала привал. Обессиленные люди, укрывшись щитами, повалились в вырытые в песке ямы. Те у кого хватало сил, копали глубже, пробиваясь к прохладным слоям. Другие, объединившись, счищали самый горячий полуметровый покров, и сваливались под тень разбитых больших походных палаток. Снятый периметр палаток позволял воздуху циркулировать в них. Александр отдыхал в походном ложе под широким тентом. Несколько бамбуковых палок вбитые в песок растягивали выцветшую грубую ткань. Слабое дуновение раскаленного воздуха приносило облегчения. В гнетущей тишине пустыни растворились редкие стоны раненых.
Тошнотворная жара, жажда и усталость клонили ко сну. Но возбужденный мозг не мог так просто успокоиться. Неужели он нашел то, что искал все эти годы!? Александр вспомнил, как вошел в Вавилон. Как торжественно встречали его персидские сатрапы, называя царем Азии. Тогда казалось, что построить единый евразийский мир дело нескольких лет. То, ради чего его доставили сюда, должно было начаться с Вавилона. Когда в царском дворце появился Понс, он был страшно возбужден. «Единая Евразия до христианства! Человеческая цивилизация может выиграть в развитии несколько тысячелетий, если сделать все правильно!» — кричал он. Александр готов был разделить энтузиазм Понса, но Филота, Парменион а потом и Клит все испортили! И это самые близкие! А сколько было тех, которые совершенно не принимали новых идей? Обвиняли царя в поклонении азиатским варварам и забвении эллинских традиций. Он пытался обсудить проблему с Понсом, но тот даже слушать не хотел. Твердил о неукоснительном следовании расчетам аналитиков. «Очень
— Птолемей! — позвал он телохранителя. — Приведи кого-нибудь из воинов, нашедших источник.
Вскоре появился солдат, ведомый Птолемеем.
— К вечеру отведи меня к источнику.
— Но он почти высох. За час наберется на пару глотков.
Александр задумался. Неверно истолковав замешательство, воин тихо добавил:
— Ночью я сам принесу тебе воду.
Александр вспыхнул, но воин опередил его:
— Не гневайся, великий царь. Не желание оскорбить заставило сказать это. Я гораздо старше тебя, мною двигала любовь как к сыну.
— Благодарю тебя, верный солдат, — сказал Александр, — и все же ты неверно меня понял. С заходом солнца армия выступает. К ночи с жаждой будет покончено.
Воин недоуменно переглянулся с Птолемеем.
— Я сумею оживить умирающий колодец, — ответил Александр с хитрой улыбкой.
Передовой конный отряд остановился возле полуразрушенной каменной кладки древнего колодца. Заходящее солнце окрасило в спелую вишню небо, бескрайние дюны, волосы всадников, гривы лошадей. Александр спешился у развалин. Из густого мрака колодца пахнуло сыростью. Один из воинов с факелом подошел к краю. Гладкая глинистая чаша дна сверкнула желтыми бликами — после захода начала собираться влага.
Александр обошел круглую стену колодца. В нескольких местах кладка треснула до основания, сложенного из больших плохо обтесанных камней. Кто и когда отважился прийти сюда и вырыть колодец? Никто не задумывался над этим вопросом. Главное, что такие смелые люди нашлись! И вот уже несколько столетий колодец спасает несчастных, заброшенных судьбой в это гиблое место.
Во всяком случае, людская молва была именно такой…
На глубине два-три метра будет вентиль — простое механическое устройство, вспомнил Александр слова Понса. За время ликования и водопоя он успеет добраться до Трансхрона.
Царь подозвал Ферсиппа.
— Копать будете вокруг, в глубину на два роста. Найдете широкую железную трубу с колесом. Один оборот — и колодец наполнится чистой, холодной водой.
На лице Ферсиппа проступил суеверный страх.
Когда солдаты увлеченно бросились рыть песок, Александр сел на коня и двинулся на север. Возбужденные голоса воинов еще были слышны какое-то время, но скоро затерялись в дюнах. Наступившую тишину нарушало лишь шуршанием песка под копытами. Солнце скрылось за горизонтом. Плотный мрак южной ночи разрезали серебряный свет полной луны и густо рассыпанных бриллиантовых звезд.
Через час, обойдя очередную дюну, он увидели то, что искал — гигантский, черный куб, косо врытый в песок — Трансхрон. Александр спешился. Мрачная громада поднималась в черную звездную высь. Он прижался лицом к его поверхности, словно прислушивался к тому, что упрятано внутри колоса. Неужели только ради ее восхитительных глаз, голоса, дыхания, ради ее поцелуев совершено столько подвигов?! Не может быть! Он делал Историю! Происходит только то, что должно происходить. Разве это не слова Понса, с которым он заключили «джентльменский» договор? Наверно, он смешон — сентиментальный влюбленный барашек, бредущий к стойлу, где ждет любимая. Будь что будет. Он уже сделал выбор и никуда не свернет.