Иллюзия любви

Аристова Валерия

Аделаида была завернута в синий халат. Светлые волосы ее, совершенно мокрые, рассыпались по плечам, и казались волосами ангела. Сама чистота и невинность, она казалась ангелом во плоти, только без крыльев. Рауль улыбнулся. Он же казался себе старым и порочным рядом с нею, хотя ему не так давно исполнилось двадцать шесть. Не то, чтобы старость.

Привыкший командовать своими эмоциями, и имевший заслуженную репутацию абсолютно неподвластного манипуляциям и чувствам циника, он впервые почувствовал, что творит что-то не то. Вместо того, чтобы скакать в Париж во весь опор, он оказался тут, да еще и с женщиной, которую король выбрал для себя. Аделаиду

де Ле Дор ждут в Париже с большим интересом. Ее ждет Его Величество, любитель такой редкой красоты, и ждут интриги, которые непременно организует Мари-Анна, как Цербер охранающая спальню короля. Ее там съедят... Маркиз не защита. Глупый и добрый Ален де Лаваль ничем не сможет помочь красавице. Сердце сжалось, будто она была его сестрой. Возможно, он не зря оказался тут, и сможет предотвратить уготованную ей участь? Или через пол года ее найдут мертвой в постели, и объявят, что девушка просто умерла во сне...

Она смотрела на него огромными глазами, и все, что было в нем рыцарского и спало глубоко внутри, прорывалось к жизни. Как можно позволить им сделать с ней все, что она по наивности не может даже представить? Он весь день слушал ее рассказы и понимал, что молодая женщина, возможно, даже не поймет, что происходит. Она окажется в постели короля, а потом на нее устроят охоту... Как на косулю.

— Ужин подадут через пол часа, — сказал он, стараясь выкинуть из головы тревожные мысли.

В конце концов, приказ есть приказ. Эта женщина будет представлена королю, и участь ее предрешена, как участь других, на кого Его Величество обратил свой взор. Очень плохо, что ее видели. Возможно, Мари-Анна уже озаботилась тем, чтобы красотка не попала в Версаль, и прикрытие в виде внезапной помолвски с Лавалем не сработает.

— Я согрелась, — улыбнулась она, кутаясь в халат.

Сердце его сжалось. И мысли окончательно спутались.

А потом они сидели у камина, грелись и ужинали жареной уткой с бобами, и не было ничего на свете вкуснее этой еды. Доев, Рауль поспешил уйти в отведенную ему комнату, где лег под одеяло и честно попытался уснуть.

Но сон не шел. Комната не была протоплена, и тонкое одеяло не спасало его от холода. Он дрожал всем телом, но поклялся себе, что ни за что не вернется туда, где будет спать Аделаида. Ее невинная красота действовала на него слишком сильно. Если он войдет, ничто не сможет сдержать его страсть. Его хваленая сила воли была сломлена еще вчера, когда он едва сумел удержать себя в руках.

Несмотря на то, что он безумно замерз, его бросило в жар от воспоминаний. Мокрые волосы, которые не успели высохнуть, липли к лицу, щеки горели. Теперь он уже не знал, от чего его трясет больше, от с трудом сдерживаемой страсти или от холода.

Рауль де Санлери хорошо поднаторел в вопросах воли, поэтому он знал, что не нужно ставить перед собой великих целей. Если цель разбить на много маленьких целей, то достичь ее гораздо проще. Сейчас он решил, что просто не встанет с ложа, и, возможно, если бы ничто не помешало ему оставаться там, ничего бы и не случилось. Но весь мир будто сговорился против него. Кроме сводящих его с ума воспоминаний о вчерашнем инциденте, мыслей об участи юной Аделаиды, случилось то, что мадам Ле Лолье решила позаботиться о своих постояльцах.

Раздался стук в дверь. Рауль чертыхнулся, встал, открыл замок.

— Я приготовила для мадам де Ле Дор и вас, месье, горячего вина, — сказала мадам.

Рауль был раздражен и не стал впускать мадам де Ла Лолье, взял у нее поднос и поблагодарил.

Позже, анализируя ситуацию, он понял, что просто зацепился за этот предлог, позволяющий ему войти в комнату Аделаиды. Нужно было просто посторониться, тогда мадам прошла бы в комнату сама, а он бы вернулся к себе на ложе. Но он взял поднос. Руки его дрожали от холода и стаканы звякнули друг о друга.

Распахнув дверь в комнату Аделаиды, Рауль замер на пороге с подносом в руках.

Аделаида сидела на пушистом коврике у камина спиной к огню и сушила волосы. Он на секунду закрыл глаза, осознав свою ошибку. Молодая женщина скинула халат, и на ней была только тонкая ночная сорочка с завязками на груди. Аделаида выгнулась назад, приподняв руками светлую гриву волос. Она обернулась на звук октрываемой двери, заулыбалась и посмотрела на Рауля без всякого стеснения. Если бы она хотела соблазнить его, то не смогла бы выбрать позы удачнее. Куда подевалась его железная выдержка? Еще ни одна женщина не смогла заставить его броситься в омут страсти, если он того не хотел. Рауль не хотел. Но страсть охватила его, будто он был зеленым юнцом. Рауль заметался, понимая, что как можно скорее должен поставить между ними препятствие в виде двери и запереть ее на замок. Руки его задрожали сильнее, он сделал шаг вперед и один из стаканов упал на пол. Вино разлилось по ковру, как след крови.

Аделаида легко поднялась на ноги и подошла к нему.

— Какой же вы неловкий, — сказала она, будто промурлыкала.

Она не была против того, что стало в этот момент неизбежным. Он еще сопротивлялся, но чувства впервые затмили его разум. Аделаида не была девушкой на выданье, она уже побывала замужем, и он понимал, что она со своейственной ей невинностью неумело и неловко пытается соблазнить его.

— Простите, — он хотел поднять стакан, но Аделаида остановила его и взяла тот, который еще стоял на подносе.

— Это как любовный напиток короля Марка, — рассмеялась она, поднесла стакан к губам и отпила глоток. Глаза ее блеснули смехом.

Он сжал губы.

— Вы замерзли, — она коснулась его руки, и, к его стыду, почувствовала, как дрожит эта рука. Протянула ему кубок, — теперь ваша очередь.

Любовный напиток короля Марка? Можно ли отказать, если прекрасная, как Изольда, женщина ожидает от него ответа? Он совершенно четко понимал, что не имеет права делать то, что стало совершенно неизбежным, но рука сама потянулась к бокалу.

Он отпил глоток, и живительное тепло разлилось по всему телу. В один миг стало хорошо и уютно. Он услышал, как потрескивает камин, как бьет в стекла холодный дождь, от которого они теперь были надежно укрыты. Уходить совершенно не хотелось, но еще миг, и весь его мир рухнет под напором чувств. Действительно, что-то волшебное было в этом напитке. Он попытался сопротвиляться его волшебству, Аделаида стояла совсем рядом, и волосы ее сияли в свете свечей мягким золотом. Ему безумно хотелось протянуть руку и провести по ее волосам. Он отвернулся.

— Ложитесь спать, Аделаида, — сказал он, сам того не желая назвав ее по-имени, — будем надеяться, что завтра дождь кончится, и мы продолжим свой путь.

Он поставил бокал на столик и быстро вышел, претворив за собой дверь.

Еще ни одна женщина не заставила его делать то, что он делать не собирался. И Аделаида тоже не сможет. Он остановился и прислонился к стене.

Аделаида. Какое прекрасное имя. Его хотелось повторять в слух, петь, и повторять снова.

Аделаида.