Иллюзия любви
Шрифт:
Думать о Рауле, как о своем муже, она не привыкла. Он бросил ее в тот же день, как женился, и Аделаида ничего не могла понять. Куда он уехал и зачем? Какие дела могут отвлечь жениха от первой брачной ночи? Она была уверена, что никакая записка ничего ей не пояснит, и оказалась права. Когда экономка принесла ей это послание, Аделаида долго смотрела на сложенный вчетверо листок бумаги, где было всего три строчки, написанных быстрым острым почерком:
"Дорогая Аделаида, прошу простить мою поспешность, но я вынужден оставить вас на время. Дом, где вы находитесь, принадлежит моей тетке, которая позволила нам поселиться в нем. Прошу вас чувствовать
Ничего не оставалось, как подчиниться. Аделаида не понимала, что происходит, но ослушаться своего мужа она не могла. Мужа? Да, думать о Рауле, как о муже, было непривычно, но дав согласие быть его женой ночью перед алтарем, она обещала и повиноваться ему. Да, теперь он ее господин. Раньше под словом "муж" она имела в виду только Реми, но теперь это был тот, чьей женой она так мечтала быть и чьего ребенка носила во чреве. Аделаида принялась за цыпленка, надеясь, что дела не задержат его надолго, и скоро все прояснится.
Вечер был скучен и одинок. Аделаида пыталась обследовать дом, но комнаты по большей части были закрыты, а мебель в них стояла в чехлах. В гостиной пылал камин, и она сидела в огромной комнате, предоставленаня сама себе. Хорошо, хоть рядом с гостиной располагалась большая библиотека, где она сумела найти для себя два романа. А потом была одинокая ночь, и Аделаида даже поплакала. Она казалась себе очень несчастной, и ее поспешная свадьба, и принявший ее чужой дом, не придавали ей уверенности в себе.
Поднялась она ни свет, ни заря. День был солнечный, и Аделаида вышла в сад, а потом и обошла вокруг дома, больше напоминавшего небольшой замок с башнаями и стрельчатыми окнами. Она удивилась, узнав, где находится. Дом этот принадлежал старой графине де Дореаль, которая много лет не жила в нем. Странно, что эта дама оказалась тетушкой Рауля. Или наоборот, не странно, ведь именно поэтому он мог оказатсья в этих местах. Бабушка ее была знакома со старой графиней, и сейчас Аделаида вспоминала, что девочкой бывала в этом доме. В памяти сохранились осколки воспоминаний про стрельчатые окна и беседку в саду, где был пруд, и про лебедей, которых она кормила, наклоняясь над перилами беседки.
Беседка быстро нашлась в глубине парка. Пруд тоже нашелся. Аделаида радостно заулыбалась. Приятно понимать, где ты находишься. Тем более, что до дома бабушки совсем недалеко. Она пошла на конюшню и приказала оседлать коня. Она отправится к бабушке, и ей станет намного легче, если она узнает, что маркиз не умер, а бабушка все так же любит ее.
Услышав приказ, конюхи переглянулись между собой, а старший поклонился ей чуть ли не до пола.
— Мадам, наш господин запретил нам седлать лошадь для вас, — смущаясь сказал он.
— Что? — не поняла Аделаида, бледнея от гнева, — как такое может быть?
Конюхи пожимали плечами.
— Это приказ, мадам, и мы не можем нарушить его.
Она выскочила из конюшни в гневе и побежала искать экономку. Мадам Белле нашлась в своем рабочем кабинете, где она сидела над внушительной домовой книгой. Высокая и полная, мадам казалась скалой, об которую Аделаида готова была разбиться.
— Почему конюхи отказываются седлать для меня коня? — возмущенно воскликнула Аделаида, пытаясь принять гордый и независимый вид, — что просиходит? Я очень расстроена, мадам!
Мадам Белле поднялась на ноги и поклонилась.
— Месье де Санлери запретил покидать вам дом, мадам, и все слуги оповещены
— Запретил? — Аделаида нахмурила брови, — я что, пленница? Я жена месье де Санлери!
— Да, мадам, вы его жена, — согласилась экономка, — но месье де Санлери отдельно оговорил, что если вы убежите, то он прикажет казнить каждого второго из слуг. Никто не хочет лишиться головы из-за вашей строптивости, мадам. Поэтому я прошу вас быть благоразумнее и насдалиться гостеприимством этого дома.
— Казнить? — Аделаида в ужасе поняла, что ничего, совсем ничего не знает о своем муже, кроме того, что он хороший любовник и что у него черные, как ночь, глаза, — но...
— Не переживайте, мадам, — мадам Белле заулыбалась, — мы пригласили лютниста и девушку, которая умеет петь. Они развлекут вас сегодня вечером. А завтра приедет модистка, которая сошьет для вас одежду. Так дни пройдут и месье де Санлери вернется за вами.
Аделаида нахмурила брови. Что ей делать? Чего ждать от этого человека? Сколько времени она проведет тут одна? Ей было страшно, но одновременно ее обуревал самый настоящий гнев.
— Я бы хотела послать весточку бабушке, мадам де Новелье, и забрать свои вещи из ее дома, — сказала она, стараясь успокоиться.
— Это тоже запрещено, — отозвалась мадам Белле, — никто не должен знать, что вы находитесь в этом доме.
— А модистка? Музыканты? — удивилась Аделаида, окончательно запутавшись.
— Они останутся тут, пока месье де Санлери не позволит им уехать.
Аделаида не знала, что сказать. Она покинула комнату экономки, понимая, что попала в плен, а не замуж. Куда делся ее муж, почему ее не выпускают из дома, и как долго его ждать? Вопросы вертелись у нее в голове, а обида сдавливала грудь. Почему Рауль так поступил с ней? Почему он бросил ее, и не просто бросил сразу после свадьбы, а запер в чужом доме, забыв объяснить, что происходит? Она не может даже послать весточку бабушке!
Аделаида пришла к себе и без сил опустилась на софу. Бабушка будет переживать из-за нее. Хотя... а что она ей напишет? Бабушка, меня держат взаперти, я не знаю, где мой муж и не понимаю, что происходит. Такая записка вряд ли успокоит пожилую даму. Аделаида закрыла лицо руками и наконец-то расплакалась.
Глава 9, где Аделаида оказывается камнем преткновения
Ситуация, в которой оказался Рауль де Санлери, убив или тяжело ранив маркиза де Лаваль и женившись на Аделаиде де Ле Дор, избранной королем Луи для своих утех, была, мягко говоря, сложной. Да, он теперь имел власть над Аделаидой, но его самого могли устранить, убить или кинуть в Бастилию. Он размышлял о своем положении почти всю ночь, пока вез свою юную и ничего не подозревавшую супругу в дом к тетке, и решил начать игру с честности. Если явиться к Луи раньше, чем до того дойдут слухи о ранении или смерти маркиза, то есть шанс подать всю историю так, что король будет смеяться, а смех Его Величества — тоже самое, что и прощение. Луи умел проигрывать, но не любил, когда его оставляли в дураках. Рауль же совершил самое большое преступление с точки зрения монарха — увел у него из-под носа красотку, да еще так ловко, что и придраться было не к чему. Теперь Рауль мог запретить Аделаиде ехать в Версаль, и, если быть последовательным и доказывать Его Величеству, что он женился на красавице исключительно по зову сердца и страстной любви, то вполне возможно было получить прощение. Или ему хотелось думать, что возможно.