Императрица и смерть
Шрифт:
– Богиня смерти вселяется не в первого встречного, - произнёс начальник тайной полиции тоном каменной статуи. Если бы статуи могли разговаривать, их голос звучал бы именно так.
Стражи в галереях замка уже надели траурные мантии, и лицо каждого было скрыто под капюшоном. Аластар прохаживался мимо, как будто проверял, но на самом деле он ждал.
– И кого же она выберет? Самоубийцу?
– Луксор не выдержал пытки молчанием.
Аластар отбросил за спину серый плащ с красным подбоем. В ярком свете белого пламени Луксор вдруг рассмотрел седые пряди в его волосах.
–
Подошвы его сапог шуршали по мраморному полу, и Луксор едва успевал следом.
– Вы соображаете, что творите? Устроить в замке траур по ещё живой императрице!
Аластар тщательно изобразил удивление.
– Я не сторонник полумер. Сидеть на месте и копаться в никому не нужных записях - о, займитесь этим вы. Всё равно ничего не выйдет, а так хоть ночь пролетит незаметнее.
Луксор остановился, задохнувшись от собственных догадок. Вслед летящему по галерее серому плащу он от злости сжал кулаки.
– Так вы знали это с самого начала? И никакой он не лучший воин, просто тот, кто совершил бы...
Аластар остановился на секунду, чтобы развести руками.
– Должен же я знать своих подчинённых.
Все слова остались бессмысленными, а в одной из комнат замка, вот так же, у окна в чернильную ночь, стоял Мидар, уже готовый ко всему.
Голос Антонио был странным - не сонным, не раздражённым, он был просто глухим и измученным, таким, что Орлана даже пожалела о звонке. Они с Ником стояли в лужице света под уличным фонарём, и за спиной был медицинский институт. Отступать, в общем, оказалось некуда.
– Алло, кто это?
– повторил старший следователь, выдержав паузу.
– Прости, что так поздно, - печально выдохнула она.
– Это Орлана. Которая Орлана.
Пару секунд в трубку мобильного телефона стояла тишина, и только далёкие щелчки и помехи говорили о том, что связь ещё не прервана.
– Привет, - отозвался наконец Антонио, и голос его стал чуть мягче.
– Ты чего там не спишь?
Ник стоял в шаге от неё, сунув руки в карманы куртки и посылая ей взгляды один вопросительнее другого, и жемчужно-серое море темноты плескалось за его спиной.
– Я тут расследую убийство, - честно призналась она.
– Нужна твоя помощь.
Холод подбирался к щиколоткам, ещё немного, и их начало бы сводить.
– Ты где?
– помолчав, заинтересовался Антонио.
Орлана придирчиво оглядела местность, но кроме вырастающего по левую сторону дороги здания с колоннами так и не заметила ничего выдающегося. Горели сырные головки фонарей, и клубилась ночь в оконных проёмах.
– Возле медицинского института, - вздохнула она и, рассудив, что некрасиво вытаскивать человека ночью в другой конец города, добавила: - Но лучше, наверное, я к тебе приеду.
Антонио горестно заохал в трубку и предупредил:
– Жди там, где стоишь. Я скоро.
Орлана не успела ничего пообещать - уже запищали гудки. Она протянула телефон Нику и недоумённо пожала плечами. Ветер зашуршал архивными распечатками,
– Чего-то он странный. Сказал, что сам приедет.
– По пустым улицам недолго, - поёжился Ник.
– Пойдём хоть за угол здания встанем, может, там ветра нет.
Они могли остаться в институте и будить Антонио оттуда, но Орлане не хотелось оставаться в стерильных стенах, вдвоём против бубнящего радио. Лучше уж ночной город, ветер и запах сырого асфальта - такой она давно забыла в мире магов.
Ник больше ни о чём её не просил, но зато держал за руку, и Орлана перестала бояться, что вот-вот выпустит. Вглядываясь в уходящую вправо дорогу - ей почему-то казалось, что Антонио приедет как раз оттуда, - она спросила сама:
– Ты не придёшь как-нибудь в мир магов?
Ник глянул на неё, получилось сверху вниз, потому что Орлана опустила голову ему не плечо, и улыбнулся.
– Если ты приглашаешь... Например, на день рождения?
– На день вхождения в силу, - поправила она.
– Но лучше в обычный день, тогда у меня будет побольше времени. И лучше, когда расцветут лилии хаоса, они замечательные.
Болтая о чём-то незначительном и рисуя свой мир в светлых красках, Орлана давила в себе воспоминания о сером тумане, от которого мёрзнут кончики пальцев, о покрытом мхом каменном полу в Храме. О том, как тонкие лучики белого пламени разгоняют вечерами подступающий мрак.
– Ты дрожишь, - заметил Ник, обхватывая её за плечи.
– Совсем замёрзла?
Орлана и правда чувствовала эту дрожь, как страх, зарождающийся глубоко внутри, но вот в самом конце пустой улицы показался чёрный седан. Она обрадовано кивнула на него:
– Машина Антонио?
Впрочем, сомнений и не было: за то время, которое они простояли здесь, мимо не проехало ни одного автомобиля. Машина притормозила в десятке метров, из неё вышел мужчина и выжидательно посмотрел на них, сложив руки на открытой дверце.
– Точно он, - подтвердил Ник.
От Антонио ощутимо пахло кофе, в салоне машины запах чувствовался ещё сильнее. Орлана захлопнула за собой дверцу и спрятала руки в рукава свитера: осенняя ночь не радовала теплом.
Сузив глаза и чуть улыбаясь, Антонио рассматривал её несколько секунд. Он не смущался своего взгляда, не отвёл его, когда Орлана подняла голову. В свете фонаря, под которым стояла машина, всё казалось чуть желтоватым. Ник поёрзал на заднем сидении.
– Ты и не изменилась, - сказал старший следователь.
Когда-то он смотрел на неё только так - сузив от любопытства глаза, - а чаще не смотрел совсем. Орлане всегда нужно было прилагать большие усилия, чтобы её замечали.
– Мне не с чего, - развела руками она. Уложенные на коленях листы обиженно зашелестели от сквозняка.
Антонио немного опустил стекло у своего места и закурил. Лохмы белёсого дыма потянулись на улицу.
– Ну ладно. Что там у вас за преступники?
Орлана протянула ему распечатки, чуть измятые от её пальцев. Всего два листа - две фотографии и краткие сведения. Если случиться чудо, и Антонио их узнает, у неё будет ещё одна призрачная догадка.