Императрица и смерть
Шрифт:
Он перекинул хвост накидки через плечо ещё раз, так, что золотистые ниточки бахромы затрепетали за его спиной.
– Тебя тогда не было в Альмарейне, - сухо заметила Орлана.
– Ты что, подглядывал моё прошлое без меня?
Идрис поджал губы, как уличённый в вытаптывании цветов маг природы.
– Что подглядывал? Мы с тобой вместе ходили, и чашка стояла на столе. Ты забыла, что ли?
– В тот день - нет, - повысив тон, повторила она.
Маг времени, собравшийся было что-то добавить, закрыл рот и задумчиво посмотрел на неё: обижаться или подождать?
–
– Орлана уже кричала, срывая голос. Она схватила его за руку.
– Этот чай не имеет никакого значения. Тебе не надоело шататься тут без дела?
– Моя императрица, - голосом, похожим на шорох листьев, позвал её Мидар.
И шуршали листья, гонимые ветром. Но Орлана уже задыхалась от крика, хватала ртом холодный воздух и не могла отпустить взгляд Идриса. Губы того дрогнули в скорбной гримасе.
– Ты не мог видеть, как я делала чай, тебя не было в замке, - добавила она уже тише. Но не потому, что успокоилась, нет. Она сорвала голос.
– Ты рылся в моём прошлом.
– А не нужно разговор уводить, - пятясь назад, выдавил маг времени.
– Мы с тобой...
– Пошёл вон!
– прокричала Орлана и тут же закашлялась.
– Пойдёмте, - тихо принялся уговаривать её Мидар.
– Нужно пойти, вы ведь мёрзнете.
Если бы он решился взять её за локоть и увести, Орлана осталась бы благодарна. Она смотрела вслед Идрису и ощущала, как по щекам текут настоящие слёзы. Так заплакать она не смогла даже на похоронах отца.
За окном расцвёл блёклый рассвет, и Риан спал. Трясущимися ещё руками Орлана поправила на нём одеяло. Он засопел, повернулся на бок и подложил под щёку ладошку - совсем как Луксор. Орлана стояла, упираясь руками в спинку его кровати, и смотрела, как качается на цепочке взъерошенная птица. Злой взгляд её чёрных глазок напомнил Орлане взгляд Идриса.
Сидящая у изголовья кровати Мэрсайл оторвалась от плетения кружев и глянула на Орлану. Улыбнулась.
– Он так скучал. Вчера не хотел ложиться спать, всё вас ждал.
Пониже солнечного сплетения больно кольнула совесть. Орлана виновато отвела взгляд.
– Я уже вернулась. Теперь всё наладиться, - произнесла она пустым голосом. Произнесла - сама себе не веря - и опустилась перед кроватью прямо на колени.
– Вселенский Разум, я так устала, я больше не могу.
– Она прижалась горячим лбом к спинке из блестящего дерева.
– Ни демона не наладится.
Зажмурившись, она слышала, как со своего места поднялась Мэрсайл. Как она осторожно опустила на стул плетение - клубок желтоватых ниток и тонкий крючок. Как подошла поближе. Она, конечно, не решилась подать руку императрице, да и Орлане не хотелось выныривать из спасительного мрака. Главное - крепче жмуриться, чтобы сквозь веки не пробилось ни одного лучика бледного рассвета.
– Мы все живём ради детей, - вздохнула Мэрсайл издалека. Так печально и уверенно прозвучал её голос, что Орлана открыла глаза.
Служанка стояла рядом, в одном шаге. Её цветастая шаль спадала почти до самого пола, а руки прятались
– Ведь так и нужно, правда?
– Она поймала взгляд Орланы и тихо улыбнулась. В выцветших, как платье, её глазах плавали отблески солнечного света.
– Может, - рассеянно откликнулась Орлана.
– Я не знаю.
Она всё же поднялась, хоть слабость во всём теле и шептала об обратном, одёрнула мантию. Они с Мэрсайл оказались одного роста. Странно, Орлана раньше не обращала внимания на её рост. У них с Мэрсайл оказались похожего цвета, коротко обрезанные волосы. Странно, Орлане почему-то казалось раньше... она никак не могла вспомнить, что именно ей казалось. Только глаза у Мэрсайл были другие - цвета вылинявшего платья.
– Так нужно, - усмехнулась служанка, поправляя брошь на мантии императрицы - серебряная птица летела наискось, к окну.
Из тумана торчали чёрные остовы деревьев.
– Знаешь, ты как-то бледно выглядишь, - посетовал Адальберто, наворачивая круги по обеденной зале, за окном которой вставал туман.- И что ночью было? Почему меня никто не разбудил?
Луксор молчаливо бултыхал чаем в своей чашке, Орлана сидела, напряжённо распрямив спину и спрятав дрожащие руки на коленях. Внутри было пусто и гулко, там гулял ветер с Сантарина.
– И ты опять ничего не ешь.
– Адальберто подскочил к ней со спины и упёрся руками в стол так, что Орлана волей неволей оказалась в плену этих рук.
Он смотрел на её нетронутый уголок пирога на блюдце исподлобья, как будто поверх узких прямоугольных очков. Орлане захотелось поправить его несуществующие очки - подтолкнуть их на нос повыше.
– Дорогая, ты в обморок хочешь?
– Очень, - выдавила из себя Орлана, превознемогая тошноту.
– Скоро будет, - пообещал Адальберто и с размаху опустился на стул слева.
– Ешь давай.
Он скрестил руки на столе и принялся внимательно за ней наблюдать. Треугольник пирога на блюдечке подёрнулся серым туманом. Орлана прикрыла глаза.
– Мне не очень хорошо, - призналась она наконец. Дёрнула рукой, будто не решаясь, но забросила глупые мысли и прикоснулась ко лбу - к точке между бровями.
– Это я уже заметил, - горестно вздохнул целитель.
– Иди приляг тогда.
Орлана сглотнула. Больно, как будто туман потёк в горло.
– Не могу. У меня скоро Совет.
– Ничего, без твоего величества разберутся. Давай.
– Адальберто даже привстал от усердных уговоров, но Орлана не шевельнулась. Он раздосадовано хлопнул ладонью по столу, и зазвенела тонкая серебряная ложечка, прислонённая к блюдцу.
– Ну скажи хоть ты ей!
Луксор поднял на них обоих глаза, и стало видно, что стайка горьких морщинок слетелась на его лоб.
– Любимая...
Она встала. В ушах тут же поднялся такой шум, будто этот осенний ветер трепал сразу все Альмарейнские деревья. Орлана поняла, что падает, но остановить падение уже не смогла. Холодный мрамор запахом хризантем ткнулся ей в лицо. Рядом заскрипели ножки стула - к ней бросился Луксор.