Императрица всех сезонов

Джин Эмико

— Я приказал освободить всех светлячков, потому что тебе не нравилось, что их заперли, — они смотрели в глаза друг другу, он сжал кулаки. Я был трусом, боялся выступить против отца, но больше так не будет. Я хочу быть другим. И я могу, если ты будешь рядом. Ты вызываешь во мне желание быть лучше.

Она поджала губы и ответила.

— Вы должны хотеть быть лучше ради себя, а не кого-то еще.

Он не знал, как ответить, так что сделал это, как мог:

— Осталось две комнаты. Я верю в тебя. Я верю, что ты одолеешь Времена года и будешь моей императрицей.

И я верю, что судьба свела нас в саду. И теперь я верю в нас, в то, что мы можем сделать вместе. Я верю, что вместе мы все сделаем лучше, — он замолчал, его ранила собственная уязвимость. Его грудь словно треснула, сердце вытащили и разглядывали все его дефекты.

— Вы жестоки, Таро, — горько сказала она, глаза блестели от непролитых слез.

— Мари — он потянулся к ней, но она подняла руку.

— Так не честно. Вы обещаете мне то, что я не могу получить.

— Не понимаю, — он смотрел на нее.

— Не так все должно быть, — прошептала она под нос.

— Как не должно быть?

Она указала на расстояние между ними.

— Я и не собиралась — она всхлипнула. И побежала. И хоть Таро клялся, что не упустит Мари, он потерял ее среди деревьев и чернил ночи.

* * *

Таро вернулся на банкет. Он взял у слуги с подносом чашку сакэ и осушил одним глотком. Жидкость обжигала горло, прогоняя боль от побега Мари. Он расстроил ее, но чем?

— Никогда не любил эти собрания, — голос испугал Таро. Император подошел к сыну. Они стояли плечом к плечу, на лицах были одинаковые каменные маски, не дающие приближаться к ним.

— Никто не любит их меньше меня, — сказал Таро, сжимая чашку. Он наклонил ее, надеясь выпить еще, но чашка была пустой.

— Мы еще и в этом будем спорить? Кто меньше любит банкеты? спросил император. Он звучал утомленно, подавленно. Его отец устал от их распрей?

Таро постучал пальцами по чашке сакэ.

— Вы чего-то хотели, отец?

Раздражение выступило морщинами на лбу императора.

— Зимняя комната начнется ночью.

Таро нахмурился с недовольством.

— Она должна была начаться завтра.

Император вздохнул.

— Я попросил мастера Ушибу подвинуть ее. Мне надоело ждать, — еще один изъян императора: нетерпение. Я хочу, чтобы это закончилось, и ты был женат, — он шлепнул Таро по спине и вернулся к столу.

Таро раздраженно выдохнул, глядя вслед отцу. Безумная любовь. Так люди говорили об императоре и его императрице. Так описывали то, что между ними было.

— Осторожнее, — предупреждала няня. Она затягивает. В тебе кровь твоего отца. В твоих венах огонь, ждущий момента загореться, — она предупреждала не любить слишком сильно. Но Таро уже не слушался. И что, если он сойдет с ума от желания? Если Мари была огнем, Таро с радостью будет гореть.

ГЛАВА 29

Мари

Мари бежала по Мшаному саду. Ее волосы выбились, серебряный гребень Хиссы уже не держал их. Она вытащила его из пучка, сжимала вместе с медной канарейкой.

Она еще ощущала тепло губ

Таро. Его ладони на ее талии.

«Долг и дом. Выше себя», — предательство обжигало сердце, всхлип вырывался из легких. Она не шутила, обвиняя Таро в жестокости.

Как он смел махать перед ней своей жизнью?

Она думала о Таро, как о принце металла и льда. Но он был больше. Таро был одиноким юношей, создающим прекрасные вещи.

«Его легко полюбить», — так легко, как дышать. Мари смахнула слезы с лица, мысли были в хаосе. Ее прежние желания и новые столкнулись, и остались лишь обломки. Таро дал ей шанс на любовь. Страсть. С Таро возможности были безграничными.

Если она останется с Таро, она может не возвращаться в Цуму.

«Может, эта жертва будет терпимой».

Но что будет, если Таро поймет, что она ёкай? Ей придется вечно скрывать от него эту свою природу? Она могла доверить Таро правду?

Холодный воздух ласкал лицо Мари. Веселье банкета затихло вдали. Она добралась до Сухого сада. Белый песок волнами сиял в свете луны.

Таро обещал другой путь. Его слова обжигали ее грудь силой миллиона солнц. Сделать лучше. Это было ее целью? Новая судьба мерцала перед Мари, в ней они с Таро пробивали путь вместе, и ёкаев больше не душили металлическими ошейниками.

Сад стал холодным. Ветер хлестал ее щеки. Ее губы покалывало, и она ощущала снег? Да, снег! Снежинки падали, задевали ее ресницы и таяли. Это напоминало дом, и Мари удивленно улыбнулась. Снег весной. Стук шагов на дорожке привлек внимание Мари. Из тьмы вышла фигура тонкая седая борода, молочные глаза, кожа, похожая на бумагу, свисающая с костей. Мастер Ушиба спешил вперед.

— Вот ты где. Я тебя везде искал.

Мари раскрыла рот, но молчала. Снегопад усилился, застилал дорожку. Но небо оставалось ясным, звезды мерцали, и луна была полной и яркой.

— Идем, — мастер Ушиба поманил Мари. Другие ждут.

Мари поспешила за сезонистом.

— Ждут?

— Да, Зимняя комната начинается сейчас, — он пошел дальше, двигаясь ловко, как для своего возраста.

— Я не получала приглашение, — сказала Мари. Они вышли из сада и обогнули банкет, где придворные смотрели на то, как Мари бежала за сезонистом, пока их окружал снег. Они поднялись по ступеням дворца. Мари оглянулась в поисках Таро, но не могла найти его в толпе. Он знал, что Зимняя комната начиналась ночью?

Мастер Ушиба помахал рукой и качнул головой.

— Император, наш небесный владыка, сказал, что я увлекся барабанами и красными дорожками. Он сказал, что лучше быть скромнее. И я послушный слуга.

— Мое оружие, — пролепетала она.

— В этой комнате оружия не будет. Нужно полагаться на свои способности.

Они прибыли в Главный зал. У дверей Зимней комнаты над ними нависло облако снега. Сачико, Нори и Асами уже собрались. Девушки были без оружия. Шестеро самураев стояли у входа, ждали, чтобы поднять дубовую балку и отпереть комнату. Гора со снежной вершиной была вырезана на дверях. Мари заняла место рядом с союзницей.