Империя проклятых
Шрифт:
Среди собравшихся пробежал ропот, мечи и когти сверкнули в свете костра. Сорайя попыталась подняться, но тот, кого звали Кейлан, поставил ей на грудь сапог, вдавив в снег. Безоружная вампирша зашипела, корчась от боли и ненависти.
– Мой отец увидит, как с-с тебя с-сдерут шкуру за это!
– Поймали ее, когда она ехала на север с полудюжиной других, – сказал Кейлан. – Джеррик сбил ее с ног.
– Крысы, – прорычал человек-волк. – Бегут с тонущего корабля.
– Нет, – ответил большой лев. – Думаю, их отправили
– Для кого? – спросил мой брат.
Кейлан пожал плечами.
– Не знаю. Но нас было только трое, а их шестеро. Некоторым удалось бежать. Порабощенные лошади слишком быстрые, не догнать.
– Куда они направились? – спросил Габриэль, не сводя глаз с Сорайи.
Высококровка рассмеялась, и ее окровавленное лицо скривилось от боли.
– Скоро узнаешь, Лев, н-не бойся.
– Я и не боюсь. – Он присел рядом с ней с холодным суровым лицом. – Но мне почему-то кажется, что ты боишься.
Мой брат занес Пьющую Пепел над сердцем высококровки. И когда сломанное острие этого ужасного клинка коснулось ее груди, мы действительно увидели, что Сорайя дрожит, крепко сжимая свои кровоточащие челюсти. Ей было несколько десятков лет. Но на ее счету числилось, вероятно, много сотен, а, может, и тысяч жертв. И хотя она пыталась скрыть страх, но, когда звездчатая сталь вошла на полдюйма в кожу, она превратились в испуганного ребенка.
– Скажи мне, – пророкотал мой брат. – И я тебя отпущу.
– Врешь. Н-никогда ты меня не отпустишь.
– Ты меня не знаешь, мадам. Я не убийца.
– Ты убил Толева, – выплюнула Сорайя. – Ты убил великих Даника и Анеке. И еще целую кучу моих сородичей, таких великих, что снега до сих пор окрашены в красный цвет. Ты – убийца.
– Я убивал в битве. А ты – пленница. Я не из тех, кто убивает беспомощных женщин.
Тогда заговорили мы, и наш голос был едва слышен на ветру:
– Габриэль…
– Заткнись на хрен, Селин.
Мы, конечно, знали ответ на вопрос, который он задал Сорайе. Знали, кому она должна была передать послание своего отца. Но лед, по которому мы шли, был очень тонок, и, более того, думаю, часть нас хотела увидеть, из чего на самом деле сделан мой брат. Насколько далеко он может зайти. Волкоподобный недовольно заворчал, глядя на Сорайю.
– Она пиявка, Лев. Мы не можем просто так ее отпустить, она…
– У нее нет гребаных рук, Ангисс. Думаю, можно с уверенностью предположить, что она не сможет переломить ход битвы. – Габриэль снова встретился взглядом с Сорайей, и вампирша напряглась от страха. – Нет, она хочет сбежать, эта дамочка. Она хочет выжить. Она будет жить вечно, если никто ее не убьет, можешь себе представить? Ни тебе старости. Ни болезней. Единственное, что может ее прикончить, – это пламя или клинок. Представь, от чего ты готов отказаться, чтобы сохранить что-то столь ценное.
Он крепче сжал рукоять Пью, и звездчатая сталь сверкнула в свете костра.
– Скажи мне то, что я хочу знать, холоднокровка.
Сорайя встретилась с ним взглядом, ее глаза были залиты красным. И хотя мы, по правде говоря, задавались вопросом, поверила ли она ему, но тонущая женщина, в конце концов, хватается даже за соломинку.
– К Душегубицам, – прошипела она. – Недавно они прибыли в Оссвей с посланием Короля Вечности. Восс страстно желает заполучить эту девчонку, Лашанс. И сейчас в их распоряжении целый легион порченых. Мой отец отправил нас сообщить им, что отдаст дитя, если они придут ему на помощь.
– И где этот так называемый легион?
– Они расположились за рекой Орд. Ждут вестей от моего Приора.
– Ты лжешь мне, холоднокровка.
– Не лгу! – Она вздрогнула, разорванная плоть покрылась кровью, глаза наполнились слезами ужаса. – Душегубицы придут, но идти им еще несколько дней. Клянусь своей душой!
Габриэль кивнул, потирая щетину на подбородке.
– Знаешь, мне до сих пор снятся клетки в Трюрбале. И я до сих пор чувствую вонь, когда закрываю глаза. – Он покачал головой и вздохнул. – Я не убиваю беспомощных женщин. Но тебя вряд ли можно назвать беспомощной. И клясться своей душой ты точно не можешь – ее у тебя попросту нет, вампирша.
– Нет! – выплюнула Сорайя. – Нет, п…
С силой надавив на меч, Габриэль пронзил сердце высококровки. Звездчатая сталь рассекла ее плоть, рот Сорайи широко открылся в крике. И в мгновение ока Габриэль вытащил клинок и отсек голову Сорайи от тела. Ее труп бился, извиваясь, и к нему тянулись руки времени, чтобы забрать свое. Серая плоть таяла на костях, черная кровь сворачивалась и с шипением превращалась в пыль. Вскоре на снегу остался только никому не нужный скелет.
Феба с рычанием плюнула на дымящийся труп.
– Наслаждайся вечностью, пиявка.
Теперь все взгляды обратились к нам, и серые, как буря, и сверкающие золотом и изумрудно-зеленые. Мы стояли, окутанные дымом от останков Сорайи, не отводя глаз от взгляда брата.
– Я так понимаю, ты знала об этом легионе Восса? А мне собиралась рассказать или нет?
– Я говорю тебе только то, о чем меня просила Диор. Брат.
Габриэль усмехнулся, вытирая кровь со своего дымящегося меча.
– Что ж, значит, она сказала правду. Несколько недель назад мы видели легион Воссов. Там тысячи, и все они направлялись на юг. Я предполагал, что они собираются напасть на Мэргенн, но если Никита сейчас просит у них помощи, у нас нет другого выбора, кроме как нанести удар до их прибытия.
– Душегубицам потребуется время, чтобы добраться сюда, Габриэль. Они стоят лагерем в нескольких днях пути. Диор просит лишь об одном дне, чтобы она смогла нанести свой удар. Чтобы избавить тебя и твоих товарищей от многочасовой резни, чтобы пощадить бедняг на этой стене, которые стоят там только потому, что их заставили.