Империя. Фаворитка
Шрифт:
– Ты упустила свой шанс, - сказал канцлер, строго посмотрев на всхлипывающую племянницу.
– Теперь Кира попытает счастья.
Кира! Её младшая сестра!
Слезы на лице Морганы тут же высохли. Всего мгновение назад она не знала, как оправдаться перед дядюшкой. Но стоило ему произнести имя младшей сестры и ненависть к ней наполнила силой каждую клеточку тела Морганы. Ну, уж нет! Она не отдаст Кире ни несколько ночей с принцем, ни призрачную надежду на счастливое замужество с ним.
– Я верну его! Я сделаю даже больше, дядюшка! Только не вызывай сюда Киру!
– отбросив платок, Моргана подбежала к столу родственника.
– Да, что ты можешь?!
–
– А то, что если проклятие правда, то принц будет моим, - прошипела Моргана, оглянувшись по сторонам.
– Что?
– хитро прищурив глаза, еле слышно спросил дядюшка свою коварную племянницу.
Может, Самеш не прав на счёт глупой дочери сестры. В её головке всё-таки есть крупицы разума.
ГЛАВА 3.
Когда Изабелла была маленькая, то думала, что жизнь при дворе полна чудес. Представляла себе бесконечные пиры, наполненные праздным весельем. Смех... улыбки... и блеск роскошного убранства в огоньках тысячи свечей. Но в реальности, чем ближе ты к трону, тем опаснее каждый сделанный тобой шаг. И неважно куда ты ступала, главное как ты это делала. Каждое необдуманное слово могло стоить жизни не только близкому человеку, но и тебе самой. Каждый неловкий взгляд был способен раскрыть все твои тайны перед толпой, в которой обязательно кто-то жаждет крови. Пусти невинной, но всё равно крови. Королевский двор - это мельница. Колесо которое должно постоянно вертеться, не останавливаясь ни на миг, чтобы перемолоть всех и вся в муку. Но из этой муки не испекут хлеб. Этой кровавой мукой лишь на время задобрят тирана. И мельница интриг снова начнёт набирать обороты. Бесконечно. Это будет длится бесконечно. Пока сильнейшим порывом ветра не сломается колесо. Жернова Альфреда Касс.
Как проходит день при дворе, если тебе посчастливилось прислуживать Её Высочеству принцессе Мирцеле?
Временами это было скучно. Особенно, когда ты слушаешь бесконечное нытьё дочери узурпатора. Временами весело. Когда в перерывах между нытьём перемалывались косточки всем мало-мальски видным вельможам.
По-началу баронета не замечала как после веселого женского трёпа пропадали люди, служившие при дворе. Потом ползли слухи о заговорах в стенах королевского дворца и венцом всего этого безумия становилась публичная казнь. Король присутствовал не на всех расправах, заслуженно боясь праведного гнева собственного народа, ведь за время его правления пролились реки крови и полыхали костры инквизиции.
А иногда Изабелла даже забывала о существовании принцессы. Это «иногда» выпадало на женские дни. Всю неделю за Мирцелой ухаживала её мамушка, и фрейлины были предоставлены сами себе. Поговаривали, что все семь дней её разбивали такие ужасные судороги, которые притупляли только настойки Юты.
На третий день служения баронеты в качестве фрейлины Её Высочества у неё как раз таки начались эти дни. И они с леди Региной, пока Мирцела, мучаясь болями, заперлась в своих покоях, провели самые незабываемые выходные во дворце. Вместо утренних приготовлений принцессы, девушки прогуливались по королевскому саду. Там же в извилистых аллеях играли в прятки с принцем и его приближенными. Выезжали за стены Акеты на соколиную охоту, от которой фаворитка принца ещё долга прибывала в неописуемом восторге. А вечером после королевского ужина её ждала очередная партия в шахматы. Принц всё ещё надеялся отыграться, но, переставляя фигурки на чёрно-белом поле, он забывал зачем всё это затеял. Улыбался и с досадой
Никогда прежде дочери пограничного барона не было так весело! И в те счастливые мгновения ей было всё равно, что происходит с принцессой. Сострадания к ней Изабелла не испытывала. Скорее, презрение. Девушка презирала Мирцелу за её злорадство, которым она одаривала своих фрейлин. Правда к ним баронета не испытывала жалости. Ведь фрейлины молча сносили все оскорбления дочери узурпатора. Лишь у Изабеллы с леди Региной хватало смелости огрызаться с ущербной принцессой. Но это не смелость говорила в их сердцах, а безрассудство, завуалированное гордостью. Изабелла потомок древних королей, а Регина бастард короля. Служение ущербной принцессе было для них равносильно унижению, которое они испытывали на своей шкуре изо дня в день.
В один из таких дней дошла очередь с отборной порцией гадостей и до привилегированной фаворитки Его Высочества Эдуарда.
Мирцела в коем-то веке решила посетить монарший пир. У неё на редкость было хорошее настроение. Хорошее настроение - это не смех с улыбками! В понимании принцессы хорошим настроением было её больное желание кого-нибудь унизить. И в тот день она начала с фаворитки брата.
– Изабелла, вынеси мою ночную вазу, - в свойственной только ей противной манере, мерзко пропищала Мирцела.
Выносить ночные горшки обязанность слуг, а не леди. И это, конечно, задело баронету, как дочь барона. Пусть её отец не принадлежал к числу богатых вельмож королевства, но и не был простолюдином.
– Ваше Высочество, я ваша фрейлина, а не служанка, и выносить горшки не буду, - тут же возмутилась леди.
– Что?!
– подорвавшись с кровати, завопила принцесса.
– Ты будешь делать всё, что я прикажу тебе! Я здесь госпожа! Я дочь короля!
Она кричала, чуть ли не давясь собственной пеной. Все присутствующие в покоях девушки притихли, чтобы ненароком и на себя не навлечь гнев сумасшедшей Мирцелы. Даже леди Регина дышала через раз, испугавшись сначала краснеющего, а потом синеющего лица принцессы. По всему было видно, что дочь узурпатора вот-вот разберёт очередной приступ. Впавшая в немилость фрейлина, не выдержав этого рвущего уши визга, сказала Мирцеле то, что заткнуло её глотку. Пусть не навсегда, но на несколько дней.
– А я дочь Морны Хараз!
– сделав шаг вперёд, громко произнесла Изабелла.
И тут же крик сменился почти мёртвой тишиной.
Мирцела грузно упала на край кровати и откинулась спиной на подушки.
– Все вон, - уже прошептали её губы.
На пир принцесса не пришла. Её на несколько дней свалила то ли простуда, то ли падучая, но фрейлины снова были предоставлены сами себе. Виновницу её недуга уже через час ждала встреча с королём. Его Величеству доброжелатели тут же нашептали о причине болезни единственной дочери.
– Ты дочь Морны Хараз?! Да?!
– уже кричал король, и так же, как до этого его дочь, давился слюной.
– Ты не Хараз! Ты Кормак! Твой отец бастард, а мать жена бастарда!
Он орал, выпучив из орбит налитые кровью глаза, а Изабелле хотелось схватить со стола серебряный канделябр и со всего размаха ударить его по голове. Она уже представляла, как завитки канделябра входят в пульсирующий висок Альфреда и брызги крови разлетаются по кабинету. Это было бы её минутным торжеством, за которым, конечно бы, последовала смерть. Она убила короля! Убила бы... но не победила бы и не вернула бы свободу своей стране. Поэтому, плотно сжав зубы, дочь Морны Хараз глушила в себе желание открыто избавиться от узурпатора.